Отец держал на руках… Пограничник о службе, жизни в оккупации, старинном доме и памятнике погибшим на войне

О службе в пограничных войсках, детстве без отца, старинном доме со 150-летней историей, жизни в оккупации и коллективизации рассказал офицер «Вечернему Гродно».

30 лет охранял границу

Найти дом пограничника в отставке оказалось нетрудно — прямо у дороги, в тени рослого каштана установлены крест и мраморный памятник жителям деревни, которые погибли на войне. На нем — 16 фамилий с инициалами, среди которых и фамилия с полными именем и отчеством отца Михаила Иосифовича — Иосиф Павлович Губаревич. Этот мемориал наш герой вместе с сыном поставил тут два года назад за собственные сбережения. Открытие было торжественным, батюшка приезжал освятить монумент. Теперь здесь каждое 9 Мая собирается вся деревня, чтобы почтить память павших воинов.

— Жил у нас Миша Шимчук, в этом году умер, писал стихи, посвященные Дню Победы, читал их тут. А дерево посадил еще пацаном наш сосед. Крест тоже обновили — новый сделали в 2017 году, — рассказывает Михаил Иосифович.

С основной дороги сворачиваем во двор, на узкую, еще не разъезженную тропинку и через несколько метров паркуемся возле высоких красно-зеленых столбов.

— А чего же вы границу не решились пересечь? — встречает нас пенсионер. — Тут столб белорусский, там — советский. 30 лет охранял государственную границу Советского Союза. В 1960 году из этого дома ушел и только в 1990-м уволился.

Где только не служил Михаил Иосифович: на Севере России в Архангельске, на крупнейших островах Эстонии Сааремаа и Хийумаа, в Германии (здесь, кстати, находился его 105-й Отдельный Пограничный полк КГБ в ГДР).

Из клубных работников в начальники морского пути

В армию, признается наш собеседник, попал случайно. Окончил семилетку в Кашубинцах, потом еще три класса (с 8-го по 10-й) в школе в Скиделе. Помнит, как через Котру ходил туда пешком четыре километра туда и столько же обратно. Учился, правда, так себе — на одни тройки, зато по географии была крепкая четверка.

По окончании школы собирался поступать в училище железнодорожных войск и путей сообщения в Ленинграде, сдал экзамены, но не прошел по конкурсу. Пошел учиться в культпросветучилище в Советске (Калининградская область) на клубного работника. После учебы его распределили в отдел культуры города Брянска, дали месяц отпуска и подъемные — 300 рублей.

— Приехал домой и остался с мамой. Стал в Скиделе на воинский учет. Тогда в Головачах строился отдел культуры, председатель колхоза предлагал там работать заведующим клубом, но меня подгребли в армию. А армия культработников не особо чествует, там надо работать ногами и руками. И меня поставили заведовать домом офицеров, где хранился весь музыкальный инструмент. А через неделю со школы сержантского состава при погранотряде в Кингисеппе (Эстонская ССР) пришел офицер и предложил там обучение. Закончил почти семь месяцев этой школы, потом три месяца курсов в Ленинграде и стал замначальника погранзаставы по политической части. Сразу получил сержанта.

В этой должности Михаил Иосифович прослужил почти год. После этого окончил пограничное училище в Москве и вернулся в погранвойска. Закончил службу в Клайпеде в звании подполковника. Был там начальником морской железнодорожной переправы Клайпеда — Мукран. Построили ее в 1987 году. Тогда это был самый большой двухпалубный железнодорожный паром мира, который вмещал 104 ж/д вагона.

— Он плыл 18 часов в портовый город Мукран, а через сутки–двое возвращался. За время моей службы таких паромов было всего шесть, — вспоминает офицер.

Дома Михаил Иосифович до сих пор хранит военную форму: несколько кителей и шинелей, и шутит, что если бы не армия, пошел бы в сельхозинститут.

Жизнь в оккупации

Своего отца подполковник в отставке помнит хорошо. В апреле 1941 года всех деревенских мужиков призвали на сборы, которые проходили на аэродроме возле Скиделя. В первый день войны, 22 июня, его уничтожили, и все мужчины, в том числе и отец Михаила Иосифовича, вернулись домой. Родную деревню и близлежащие территории уже оккупировали немцы, заставляли жителей сдавать зерно, мясо, табак.

Комендатура, куда надо было возить налог, располагалась в усадьбе в Кашубинцах. Жандармерия была в Скиделе. Солтыс (староста, назначенный немцами) жил в центре деревни.

— Раз к нему приехал немец. К калитке выбежала собака и начала лаять. Тот на наших глазах ее пристрелил, — вспоминает офицер в отставке. — Помню еще такой эпизод: мой маленький брат 1944 года рождения заболел золотухой. Был комендантский час, свет включать нельзя. Мать качала малыша в плетеной коляске. Тут немцы заходят, посмотрели, мол, «simuliert» (с немецкого «симулирует»), но трогать не стали.

У семьи Губаревичей тогда было 8 гектаров земли, все это во время оккупации обрабатывали.

— Однажды отец поехал работать, а я за ним незаметно увязался. В поле наелся гороха и уснул. Отец вечером приезжает домой, а меня нет. Ночью по полю не пойдешь — смерть. Чуть что — партизаны. Отец пошел к немцам, объяснил ситуацию, и ему разрешили меня искать, — рассказывает Михаил Иосифович.

Отец погиб за несколько дней до Победы

А в июне 1944 года пришла советская армия, всех мужчин снова призвали.

— Помню отца, как он шел по кладке под речкой с вещмешком и меня на руках держал, — сквозь слезы рассказывает наш собеседник. — Во время войны под этой речкой мы вырыли землянку и во время бомбежки и обстрелов вместе с соседями прятались там.

Рядовой Губаревич погиб в Берлине за несколько дней до великой Победы, 29 апреля 1945 года. Похоронен там же, в братской могиле в Тиргартен-парке. После его смерти командир полка, в котором служил отец Михаила Иосифовича, прислал на родину коробку с конфетами, одеждой и двумя медалями. Правда, сохранить их не удалось.

— Во время войны были уничтожены все документы семьи. Чтобы получить хоть какие-то деньги за погибшего отца, мать записала нас с братом на два года младше: по документам я родился в 1941 году, а на самом деле в 1939-м, брат мой записан 1938 года рождения, но по сути 1936-го. Платили, конечно, копейки, но хоть какая-то помощь.

Забрали все, а деда посадили в тюрьму

После войны, в 1948 году, когда начали образовываться колхозы, семью Губаревичей раскулачили.

— Земля была дедушкина. Мамин отец 9 лет работал на шахте в Чикаго и вернулся сюда. Эта территория тогда принадлежала польскому помещику, который проиграл большую сумму денег. Он распродавал участки, один из них в 40 гектаров купил мой дедушка, приобрел всю технику и четыре лошади. А это уже по меркам советской власти — кулак. Вся деревня возле него крутилась. Кому-то хлеба не хватило, придут: «Клементий, дай пуд жита, дети голодные». Всех выручал. Помню, как к нам пришли мужики в кожаных куртках: «Ну, хозяйка, подписывай документ о том, что все отдаешь колхозу». Мать — в слезы. Дедушка все раздумывал. Первый раз не подписал, второй — тоже. Его обложили неимоверными налогами, которые, даже продав все, выплатить было невозможно, и за неуплату налогов посадили в тюрьму на два года. Конфисковали все — гумно, сарай, скот. Оставили только дом.

Каждому колхознику тогда наделялся участок обрабатывать. Маленький Михаил вместе с братом и матерью с утра до вечера работали в поле.

— Я трудяга был, мне доверяли лошадь со специальными граблями. С утра и до темноты сгребал сено, остатки ржи. За один день зарабатывал по три трудодня. Денег не платили. Масло сбивали, мама в Скидель на базар носила продавать. Работать надо было — какие уроки? Раз мать печку топит, утром приходит бригадир и давай на нее: «Да ты еще печь не вытопила, а когда на работу пойдешь?» Он ведро с водой взял и ба-бах в печь. Свои же, местные, издевались. Мамы не стало в 1994 году, похоронена тут, на Юрьевском кладбище. Там и прадед 1888 года, и дедушка. Пока жив, ухаживаю за могилами.

Дом как музей

Теперь дом Губаревичей в Кашубинцах — местная достопримечательность. Полностью деревянный, возведен на камнях, со старыми дверями, на окнах — массивные ставни (их поставили в 1996 году после кражи, воришки унесли тогда даже посуду). Построен он был еще в 1870 году. На фасаде — красная звездочка как напоминание о тех, кто воевал, и… старинная табличка на польском языке. Дело в том, что одно время дед Михаила Иосифовича сдавал часть дома в аренду под школу. Сначала, с 1921 по 1939 год, она была польская, а после войны, до 1948 года — белорусская. В ней было четыре класса, учились в две смены. Кабинет занимал просторный зал, сюда был отдельный вход, еще ручки с клямками с тех пор остались.

— Теперь это моя берлога, — шутит Михаил Иосифович и показывает другую небольшую комнату, типа спальни. — Тут жила польская учительница. Говорили, очень строгая была: если провинился, мог получить линейкой по рукам. Электричества тогда еще не было, а керосин — в дефиците. Свет в деревню провели только в 1961 году. Однажды предприниматель из Головачей привез ко мне целый автобус поляков. Был среди них профессор Краковского университета, который учился здесь, в этой комнате. Тут кладбище польское. Приехал посетить могилы своих родных.

В зале много черно-белых фотографий — супруги Михаил Иосифович и  Лилия Ивановна в молодости, свадебный снимок, портреты родителей, отца, который был сделан для бессмертного полка, брата, которого уже нет в живых, коллаж из современных снимков. Одна из самых ценных вещей тут — мамина вышивка с ласточками на гнезде.

Ходит на рыбалку и ездит на электровелосипеде

По словам хозяина дома, неподалеку, в овраге стоял кирпичный завод. После войны его пытались возродить, но не получилось. Просуществовал он до 1963 года. К заводу вела узкоколейка, по которой возили кирпич-сырец.

— Вот эти чугунные круги в 1965 году, прямо накануне своей свадьбы, оттуда притащил и положил у входа в дом, потому что грязь была весной. И в кухне кирпич на полу еще с того завода. В детстве дрова прямо на нем рубили.

Сразу за сараем течет Котра. Раньше местный предприниматель организовал тут туры на байдарках. Когда-то Михаил Иосифович здесь рыбачил: полчаса посидел — полведра плотвы наловил. В прошлом году с сыном оборудовали небольшую площадку на берегу речки. Но ее пришлось снести — нельзя, потому что природоохранная зона.

Есть на участке добротная баня с мансардой и просторной верандой, где стоит большой деревянный стол и две скамьи. Есть тут кухня, парилка и душевая, камин.

Рядом — гараж для сельхозтехники. Сын недавно купил небольшой трактор, поставил теплицу, кострище. Помог протянуть в дом газ, так что теперь печку топить не надо.

Хозяйство у пенсионера небольшое: огород, петух и две курочки, одну недавно утащила лиса.

У Михаила Иосифовича двое детей — сын Андрей, сейчас живет в Риге, дочка Светлана — в Гродно, трое внуков и трое правнуков. Супруга тоже на пенсии. Денег, говорит, хватает, еще детям и внукам помогают.

В Гродно есть квартира, но туда нашего героя не тянет:

— Здесь я в движении. Работы много — только шевелись. Здоровье немножко подводит. Но пока езжу на велосипеде — он на аккумуляторе, голландский, но крутить педали все равно надо.