Кусочек рая: как семья художников переехала из Минска в старинную усадьбу в Райце

Сменили квартиру на развалины

Старинный дом в полуразрушенном состоянии чета купила в 2009 году. До этого он шесть лет пустовал.

— В это время для храма в Дудутках я делала иконостас из соломки. Он единственный в мире. Видимо, дом достался мне в подарок за мою работу, — говорит хозяйка усадьбы Вера Евгеньевна. — Рядом у моей подруги и землячки тоже летник, бывший панский домик. Побывав раз, захотелось снова вернуться. Тут люди удивительные, трудолюбивые. Зашёл за спичками — можно остаться до ужина. Такого в Гомеле, откуда я родом, нет.

Муж Веры Евгеньевны тоже не местный — с Дальнего Востока. Долгое время семья жила в двухкомнатной квартире в Минске.

— Когда Александр Васильевич увидел эти развалины, не хотел сюда ехать. Теперь у него здесь большая мастерская, как у некоторых квартира. Тут природа, слышно пение птиц, в парке каждый день полно новостей, — рассказывает собеседница.

Остался дом и парк с редкими деревьями

От бывшей усадьбы Раецких осталось немного — дом, который использовали как дачу, и парк, которому больше 400 лет. Хозяйка жила в поместье в Малой Обрине.

— Здесь стояли мельница, сукновальня, винокурня. Частично сохранился фундамент складов для хранения продуктов, — говорит Вера Евгеньевна и показывает, где были терраса, клумбы, главный въезд в усадьбу со стороны дубравы. — Дубы сохранились только потому, что находились между аптекой, которую построили после войны, амбулаторией и памятником Гастелло, то есть на «ничейной» земле. Росли пирамидальные ясени, плакучие дубы, были розарий и оранжерея.

В парке сохранился знаменитый восьмитычинковый каштан, единственный в Беларуси. Раецкая привезла его из Парижа. Дереву больше ста лет, оно не болеет и даже плодоносит, причём охраняется государством. Редкому белому тополю, который не даёт пуха, от 500 до 700 лет. Здесь же располагается знаменитая альтанка. В отличие от той, что в Тугановичах, здесь растут клёны — семь штук, как семья, высажены в виде подковы и в высоту более 50 метров.

— В парке пять разновидностей клёнов и несколько видов елей. Есть парная ёлка (из одного корня растут два дерева), чёрная берёза. Листья не сжигаем, собираем в кучу, компостим и вносим в почву как удобрение. Это колоссальный труд. В этом году впервые за десять лет нам помогали школьники.

В дубраве рядом с усадьбой Вера Евгеньевна собирает грибы, заготавливает, чтобы в пост было что поесть.

Сохраняют всё что можно

До 2007 года дом считался культурно-архитектурной ценностью. Сейчас об этом говорит только табличка на здании, которую Солдатовы специально не снимают.

— Мы сохраняем всё что можем, даже послевоенный пол — паркет толщиной 40 мм из лиственницы и дуба. В той части, что будет жилой, одну стену заменили, утеплили, поставили новые окна. Пристройка, что появилась в 1955 году, в худшем состоянии, чем дом, которому больше 200 лет. Есть элементы строительства, которые мы ещё не разгадали. Например, зачем три трубы из печки? Одна, видимо, воздуховод, вторая — дымоход, а для чего третья, не могут сказать даже архитекторы, — говорит Вера Евгеньевна.

С самого начала реконструкции в доме работают выставочный зал, мастерская художника, где проводят мастер-классы, пекут хлеб.

— Зарабатываем как можем, — поясняет женщина.

В музее несколько залов. В одном из них хранят семейный театральный бинокль, Библии XVII–XVIII веков, монеты (таким образом рассчитался один из туристов), ключи — их собирает младший сын, столовые приборы, стеклянные бутылочки. Однажды коллеги из Москвы привезли спиртовку, которую случайно нашли на даче. В другом зале, его Вера Евгеньевна называет «смешным», предметы быта, изделия из керамики и соломки. Среди экспонатов — сумка, из которой сеяли просо, «севенька». Она сделана из соломы, ей больше 150 лет.

— Это иконы XIX века. Местный батюшка Владимир отдал их на реставрацию, но внезапно скончался. Их оставили в дар нашему музею. Но мы за него уже отблагодарили: Саша написал копию Новогрудской храмовой иконы XVI века, спрятанной в Смоленске и не найденной.

Со временем в музее будут залы с иконописью, живописью, предметами быта, там уже, кстати, построена русская печь. В холле появятся портреты всех четырёх владельцев дома, их родословная и гербы.

«Живая» солома

Особое место среди экспонатов занимают изделия из соломы. Ею Вера Евгеньевна увлечена много лет. Снопы около полутора метров высотой хранит дома, на чердаке их более пятисот.

— У меня солома живая — культуру нужно самим посеять, самим сжать и вовремя собрать, — такая простоит и двести лет, — уверяет мастерица. — Не столько сложно жать, сколько каждый колосок обрезать: если его внутри оставить, заведётся мышь. Чтобы плелась нитка, нужно брать прошлогоднюю.

Самой значимой своей работой женщина называет иконостас из соломки, который делала вместе с мужем-иконописцем для церкви Иоанна Крестителя в музейном комплексе «Дудутки». Над ним работали два года.

— Когда что-то такое мастеришь, часто испытываешь искушение. Вспоминаю, как делала царские врата музею истории культуры Беларуси, — говорит Вера Евгеньевна. — Согласовали эскиз в Жировичах. Приехала женщина из Дудуток и готова была заплатить вдвое больше. Нигде в мире нет такого явления, чтобы грешную солому ввели в храм. А сейчас в Великобритании соломенные крыши охраняются законом как шедевр народного творчества. И стоят они очень дорого.

Дом объединил семью

У Солдатовых два сына, которые занимаются кровлей и помогают с ремонтом, и десять внуков. Все голосистые, подчёркивает Вера Евгеньевна, хорошо поют. В Минск, признаётся женщина, ездит редко. В усадьбе часто устраивают культурно-просветительские вечера: читают стихи и поют песни.

К ним приезжают туристы со всей Беларуси и не только. Часто бывают Раевские из Москвы, Дунины-Казицкие, монахини из Варшавы и Кракова. Для них в своём огороде собирает травы.

— Основные травы есть: дом обойду и букет на Ивана Купалу из тринадцати разных растений соберу. Но чтобы аптечный огород посадить, нет, кишка тонка, — смеётся Вера Евгеньевна. — Я счастлива, что в жизни у меня столько работы, что никому не снилось. И мне отсюда никуда не хочется уезжать: здесь я нахожу и зону отдыха, и зону работы, и зону развлечений, и зону общения. Я обросла друзьями, новыми знакомыми. Научилась из колодца набирать воду, складывать и топить русскую печку. Научилась ценить то, что имею. А имею столько, чего ещё, может быть, не заслужила, и теперь надо отрабатывать.

Справка «ВГ»

Первые сведения о поместье датируются 1511 годом. В 1527 году его покупают Дунины-Раецкие — те самые Дунины, что с Наполеоном прятали золото, те, что защищали Москву, были священниками, участвовали в восстании Калиновского. Затем дом достался родному брату знаменитой возлюбленной Адама Мицкевича Марыли Верещаки. После был продан внуку Марыли — графу Путткамеру. В 1910 имение в приданое получила его дочь Янина, которая вышла замуж за профессора Адама Желтовского. Желтовские подарили усадьбу католическим монахиням-паллотинкам, которые жили в ней до 1939 года. После войны здесь были госпиталь, больница, амбулатория.