Прима театра кукол Лариса Микулич о двух творческих личностях в одном доме, любви с первого взгляда и требовательности современных зрителей

— Лариса Емельяновна, в новом спектакле «Чайка» по Чехову вы играете мать главного героя, — одержимую актрису со шлейфом из скандалов, обласканную славой и любовью публики. Есть что-то общее между вами и героиней?

– Совпадение лишь в том, что моя героиня — актриса до мозга костей. Я люблю свою профессию и знаю, что в театре надо «пахать». Моя героиня пытается быть у всех на глазах, я же раскрываюсь только на сцене, не люблю тусовок, они заканчиваются одним и тем же. Мне кажется, что у меня нет зависимости от поклонников, хотя без них было бы, наверное, грустно. И самое главное отличие в том, что моя героиня не любит сына, потому что он ей напоминает о ее возрасте. В своих детей я вложила самые лучшие чувства.

— То есть вы не боитесь возраста?

— Нет. Возраст — это условность. Просто с ним приходят опыт, признание, и это позволяет тебе делать то, что ты хочешь.

— Дети пошли по вашим стопам?

— Да. Дочь учится на отделении режиссуры театра кукол в Санкт-Петербурге. Сын закончил отделение мультипликации в Минске. Теперь у него много проектов, живет с семьей в Радошковичах. Пожалуй, профессиональный выбор детей был предопределен еще с младенчества, когда их коляски стояли у сцены.

— Что повлияло на ваш профессиональный выбор?

— Стать актрисой меня «запрограммировала» моя мама. Возможно, потому что это была ее нереализованная мечта. Она стала сельским библиотекарем. После Гродненского училища искусств я поступила в институт культуры. Однако в театральный институт мне так и не довелось попасть, несмотря на три попытки.

— Какие роли дороги сердцу?

— Все роли интересные, в каждой ищешь изюминку. Зритель запоминает тебя и хочет в следующий раз увидеть тебя другой. Есть знаковые работы. Леди Макбет в «Трагедии о Макбете» надо было сыграть на полутонах, чтобы смягчить самую кровавую пьесу Шекспира. Моя Клара в «Визите старой дамы» одержима любовью. Это надо так любить, чтобы убить. Меня часто спрашивают, не страшно ли мне играть Мефистофеля в «Фаусте. Сны». Нет, не страшно. Мефистофель — это контроль, это неминуемая расплата за наши проступки.

Перечислить все роли невозможно. Я не жалуюсь на их недостаток и честно признаюсь, что во многом это благодаря моему мужу, главному режиссеру театра Олегу Жюгжде.

Не тесно ли двум творческим людям в одном доме?

— Мы с мужем вместе более 30 лет. Мы понимаем друг друга с полуслова, хотя мы разные. Конечно, бывают и разногласия. Но сцена и семья для нас абсолютно разные вещи.

— Помните первое знакомство?

— Конечно. Его после института пригласили в Могилёвский театр кукол, где я уже работала. Он младше меня. А тут творческая атмосфера, молодость, вечера, совместные работы.

— Любовь с первого взгляда?

— Не было такого (смеется). Нас связало творчество. Вначале он мне был симпатичен только как личность, у меня нюх на талант, у него тоже. Замуж я вышла за актера. Мы жили в небольшой комнатке общежития с маленьким ребенком, муж учился заочно на режиссуре в Санкт-Петербурге. В бытовом плане было очень трудно, но мы жили интересно.

— Вы — сильная драматическая актриса, не хотелось ли сменить поле деятельности?

— Такие мысли были только в первый год работы. Но, во-первых, театр кукол разнообразнее, чем драматический. Здесь надо оживлять неодушевленные предметы, оттачивать каждое движение. Во-вторых, здесь я легко совмещаю театр представления и театр переживания.

— Как актрисе удается справляться с прозаичными домашними обязанностями?

— Есть такое слово «надо». Говорят, я вкусно готовлю, но я не люблю этого делать. Просто, заходя на кухню, начинаю аллергически чихать (смеется). От обыденных моментов не уйти, особенно когда ты мать и жена. И уборка, и стирка. Ведь актрисы за сценой — обычные женщины.

— Вы требовательный или больше либеральный человек?

– В театре я капризная, неудобная, принципиальная. Могу и плакать, не всегда все получается, как хочешь. А в будничной жизни — мягкая и беспомощная, наверное, без мужа и не смогла бы ничего.

— Есть ли отличия у современного поколения актеров?

— В этом театр не меняется. Приходят талантливые люди, которые болеют сценой. Театр для них как смысл жизни.

— Многие актеры подрабатывают в сериалах. Там есть творчество?

— Главное — это способ выжить. Снимается много актеров из драматического театра, наши меньше, так как у нас есть возможность гастролировать, нас приглашают на фестивали в разные уголки Европы. Однажды я была задействована в одном эпизоде сериала, но поняла, что это не мое.

— А зритель поменялся?

— Зритель стал интереснее, требовательнее, у него огромное желание познать. Театр кукол в первую очередь — для взрослых. Постановки высмеивают пороки и обнажают изъяны в обществе, заставляют задуматься. Но в советское время театр кукол сделали сугубо детским.

— Вы режиссер детского театра. Из его воспитанников выходят актеры?

— Да, есть примеры. С 6 лет детей набирают в «Бубенчики», потом они переходят в «Колокольчик», а затем — в «Надежду». Из десяти человек набора один ребенок — не только талантливый, но и готовый вкалывать: заниматься постановкой речи, хореографией, изучать историю театра — становится актёром.

— В своей внучке вы видите актерские задатки?

— Безусловно, они есть. Но живет от нас далеко, там руководят родители. Мы из-за занятости, гастролей не всегда можем ее лично поздравить вовремя с праздниками. Но каждый год с ней выезжаем на море, это наша приятная обязанность.

— Какую роль хотелось бы сыграть?

— Я уже все сыграла, что хотела и что не хотела. Что предложат, то и буду играть, отказываться глупо.