Дворец Четвертинских ждет хозяина и превращается в птичье кладбище

Еще месяц назад, осенью, калитка с красной звездой была открыта, будка охраны пуста. Под ногами скрипели узорчатые плитки, топорщился разбитый асфальт. Ворох жухлых листьев заполнял яму перед входом. На валунах около дворца и на фасаде — символика советской армии. Массивные деревянные двери легко открываются. И тебя охватывает серый полумрак…

В одном из красивейших строений Гродно с двумя башнями некогда размещалась военная комендатура. Дворец Четвертинских спрятался за оградой в самом центре города — между парком Жилибера и университетом.

Как пояснил начальник отдела коммунального имущества и приватизации Гродненского горисполкома Валерий Ботвич, памятник архитектуры на Ожешко, 20 передали на баланс УЖРЭП Ленинского района летом этого года. Сейчас решается вопрос, что с ним делать. Идет поиск собственника, но претендентов на недвижимость пока не называют. Стоимость объекта оценят только после 1 января 2016-го. В горисполкоме допускают возможность сдать комплекс в аренду или передать безвозмездно другой государственной организации.

На экскурсию по заброшенному дому пригласили историка и краеведа Наталью Канюк, чтобы понять, что сохранилось от роскоши XVIII–XIX веков и суровых будней века ХХ-го.

Наталья Канюк:

— Еще в середине XVI века при Сигизмунде I Старом (1506–1548) и его супруге Боне Сфорце на Городнице на этом месте была королевская резиденция. Замок был деревянным, в форме квадрата, крыт гонтом, с большим залом посредине, о чем свидетельствует план XVII века, найденный историком архитектуры И. Г. Трусовым в архиве Дрездена. Кроме того, найденные автором в госархиве Гродненской области документы 1923 года свидетельствуют о том, что постройки на этом месте (улице Ожешковей, 20) датированы 1603 годом. Не исключено, что на месте этого дворца (сгорел во время Северной войны 1700–1721 годов) в 70-е годы XVIII века была построена медицинская школа (академия). Недавний осмотр пустующего здания предполагаемой медицинской академии на Городнице разочаровал: ни единого элемента позднего барокко в доме № 20 на улице Ожешко найти не удалось.

В коридоры и закутки почти не проникает свет. Стены снизу покрашены, сверху — побелены, в кабинетах — оклеены блеклыми обоями, местами отставшими. На бетонном полу у входа наследство от комендатуры — обшарпанные стенды с картинками эпизодов службы и портретами людей в мундирах. На первом этаже можно рассмотреть участок плитки с греческим рисунком.

Наверх по спирали ведут две лестницы, образуя по форме колодец. Гранитные ступени с непрерывной ярко-красной полосой кое-где отбиты. Зато сохранились массивные кованые перила с завитками и толстые деревянные поручни. Чем выше, тем больше на полу и стенах птичьих перышек. Под самой крышей приходится ступать осторожно — под ногами ощущается ковер из птичьего помета. Виновники этих следов так и не смогли выбраться из плена — то тут, то там лежат груды погибших голубей. Один из них запутался в проволоке. Птицы залетели, скорее всего, через открытое на верхнем этаже окно.

Наталья Канюк:

— В 1795 году (после третьего раздела Речи Посполитой) король подарил князьям Святополк-Четвертинским участок земли на территории современного парка вместе с существовавшими строениями. Не исключено, что академия представляла в тот момент лишь двухэтажное здание, к которому князь пристроил по углам два больших трехэтажных граненых эркера, украсив их большими куполами с декоративными навершиями (не сохранились). Скорее всего, это произошло в 1786 году. На протяжении XIХ — начала ХХ века здание неоднократно перестраивалось. Появилось пять декоративных балконов (три из них утрачены), две монументальные лестницы (парадная и с черного хода). Был надстроен третий этаж со световым колодцем и балюстрадой (не сохранилась). К основному объему слева и справа прирастили одноэтажные флигели с трехскатными крышами. Большие окна центральной части получили особые устройства для открывания фрамуг (сохранились). Коридор первого этажа был покрыт белой керамической плиткой с окантовкой в виде меандра (можно увидеть небольшой фрагмент в правом крыле). Великолепные камины и печи служили украшением комнат. Часть двора от калитки к большой клумбе была вымощена тротуарной плиткой с оригинальным орнаментом (уцелело несколько штук).

В каморке под самой крышей пол сделан из красно-синего стекла. В это помещение свет попадал с улицы и, проходя через узорчатую поверхность, цветными лучами освещал всю лестницу-колодец. Похоже, для антуража к стеклянному потолку подвесили бутафорский фонарь из такого же материала. Правда, сейчас эта архитектурная задумка не работает — пол усеян голубиным пухом.

В опустевших кабинетах почти везде висят старые люстры. Неудивительно, что их не сняли — высота потолков, кажется, больше пяти метров. Кое-где лежат обломки мебели. В одном из помещений образовалась огромная лужа — протекает крыша. Впечатляют стены толщиной в метр и несколько огромных арок по углам комнат. Вероятно, в них раньше стояли печи, чтобы обогревать просторные помещения. В одной подсобке сохранилась простая низкая печка из кирпичей. А вот батареи сняли — под окнами видны лишь следы от них. Интересный механизм в некоторых окнах — фрамуги так устроены, чтобы при необходимости можно держать обе створки открытыми.

Наталья Канюк:

— Князья Четвертинские с середины XIХ века сдавали часть дома почтово-телеграфной конторе, затем — интернату Второго армейского корпуса, управлению уездного воинского начальника. В личных апартаментах князей находилась прекрасная коллекция картин, фарфора, оружия и гобеленов. Часть построек вплоть до начала Второй мировой войны использовалась в качестве съемных квартир для жильцов. Именно здесь 20 декабря 1890 года родился известный историк, основатель Гродненского историко-археологического музея Юзеф Иодковский.

Интересно, зачем прямо посреди кабинетов собраны горы красного и коричневого вещества, похожего на песок? Возможно, его высыпали из печей в поисках ценностей внутри. Из «артефактов» недавнего времени остались календари с котиками и девушками, лист бумаги с изречением Конфуция, доска, информирующая о количестве радионуклидов в рационе военнослужащих, коробка из-под солдатского пайка, разорванные стенды времен КПСС…

Наталья Канюк:

— В 20-е годы прошлого века в доме Четвертинского жил директор банка М. Блавдевич, директор сельскохозяйственного синдиката К. Савицкий, агроном Г. Худалла, офицер польской армии Н. Сулевский с 15-летним сыном, прибывший из России в 1918 году, и десяток бедных наемных рабочих. Во время Первой и Второй мировых войн комплекс построек был занят военными противоборствующих сторон. На рубеже 40–50-х годов центральную часть здания перестраивали. На аттиках эркеров появилась рельефная военная геральдика в виде скрещенных красных знамен. Пропали декоративное оформление крыши и балюстрада третьего этажа.

Побродив еще час, направились к выходу. И тут на мгновение пришлось почувствовать себя пленными голубями — двери снаружи перекрыл увесистый замок. Однако дворцовые окна первого этажа открываются легко и располагаются близко к земле. Оказавшись на улице, заглянули на гауптвахту и во внутренний дворик с другими постройками. На задворках — ржавые, едва открывающиеся ворота. Но покинуть некогда княжеские владения оказалось непросто — на главные ворота, пока мы ходили, тоже повесили замок. Зато нашлось старое ведро. Оно в качестве подставки сыграло едва ли не главную роль в завершении приключений. Побег через забор удался, и Наталья Григорьевна тоже справилась. Теперь пройти на территорию дворца нельзя, но, если все-таки найдется инвестор и состоится реконструкция, дворец можно будет показывать туристам, как «дом с химерами» в Киеве или «костяной дом» в Барсе-лоне.