Главврач психдиспансера Максим Воронко: «Если мы не будем чуть-чуть сумасшедшими, то просто превратимся в безликий винтик»

Максим Воронко — самый молодой главный врач в городе. Гродненский областной центр «Психиатрия — наркология» он возглавил в 35 лет — рекорд для гродненских больниц. Со своими пациентами он продолжает общаться даже после их выписки из стационара: созванивается по телефону, дает советы и радуется их успехам. Он принципиально не смотрит телевизор и не зарегистрирован ни в одной социальной сети, но часто из-за профессионального любопытства заходит на подростковые форумы в интернете.

Фото Сергея Людкевича

 

— От телевизора отказался пять лет назад — нет желания слышать убедительный голос диктора. Все новости узнаю только в интернете, — объясняет в самом начале разговора.

Максим Викторович, психиатрическая больница — закрытое учреждение. Так что же там происходит?

— Мои предшественники были серьезными новаторами, и «наследство» мне досталось неплохое. Еще в начале работы ставил задачу изменить стереотип о больнице с зелеными крышами. Здесь нет «беснующихся» и бросающихся на стенки людей. Наши пациенты такие же, как и в других больницах.
В отделение пограничных состояний часто попадают довольно успешные люди, бизнесмены-трудоголики. Неврозы случаются у людей думающих и деятельных, чаще всего у бухгалтеров и учителей. Здесь они учатся расслабляться без медикаментов, правильно дышать, разбирают свои проблемы в группах, смотрят фильмы со смыслом и потом все вместе обсуждают.

В Америке каждый пятый ходит к психиатру. У нас о своих проблемах принято рассказывать разве что друг другу на кухне. Почему люди не хотят обращаться к специалистам?

— Нельзя сказать, что опыт Америки — это классный опыт. Это единственная страна, где понятие
«я лечусь у психиатра» возведено в культ. Значит, это можно рекламировать, получать доход и делать на этом бизнес. Мне нравится европейский вариант, где никто не будет афишировать, что ходит к психотерапевту. При этом там много общественных организаций, где можно получить консультацию бесплатно.

У нас желающих попасть к психотерапевту больше, чем специалистов. Это, наверное, проблема всего постсоветского пространства, где долгое время психология и психотерапия не признавались как науки. Мы стараемся сделать эту помощь доступнее. К примеру, недавно открылся сайт 170.by, где подробно описано, как получить анонимно консультацию специалиста: по скайпу, по телефону, в социальной сети. Сейчас ведем переговоры с сотовыми операторами, чтобы звонки с мобильника на телефон доверия 170 были бесплатными.

Тем временем люди в депрессии оттягивают посещение психотерапевта, предпочитая скупать корвалол или валокордин. Не все знают, что эти препараты содержат фенобарбитал, который включен в перечень наркотических и психотропных веществ…

— Всегда говорю пациентам, что никакие успокоительные препараты не лечат, а лишь временно отключают ощущение тревоги. Иногда они нужны разово в острой ситуации, к примеру, когда умер родственник. А если думать «наверное, мне плохо, и я выпью успокоительное», то день-другой — и это вой-дет в привычку. Если у вас дома появился корвалол или в сумочке всегда лежит валерьянка, обратитесь к психотерапевту. Ведь вы на что-то постоянно реагируете, а зачем? Может, проще сменить работу или разорвать отношения, которые давно «умерли», поменять что-то в жизни, чтобы таких ситуаций не было. Даже если терапевт в поликлинике советует купить корвалол, все равно лишний раз посоветуйтесь с психотерапевтом. Ведь та же боль в сердце, при которой выписывают успокоительное, никак не связана с реакцией центральной нервной системы.

С прошлого года в Беларуси началась страшная волна смертей, связанных со спайсами. Истории чудовищны: в Минске парень с девушкой под действием наркотика выбросились из окна, в Гомеле двое друзей вырезали глаза у своего приятеля. Почему даже после таких историй подростки продолжают курить спайс?

— Слава богу, в Гродно диких смертей из-за спайса не было, есть единичные трагичные случаи. Не хочется «хвастаться», но волноваться мы начали раньше, чем в других областях. Тревогу забили три года назад, когда на экспертизы привозили «пьяных» подростков, но в биологических жидкостях никакого алкоголя не находили. Я часто захожу на подростковые форумы. А там прямой лозунг — «Губи лоха, продавай ему спайс». Мы недооцениваем, насколько циничны подростки. И бороться с такими неформальными лидерами должны прямо в школах, причем все — начиная от технички и заканчивая директором. Не ждать, чтобы этот горе-подросток поскорее ушел после девятого класса, а показать, что никто его не боится. В ближайшее время будем ходатайствовать, чтобы открывались места временной изоляции таких школьников. Там они сами себя обслужат: приготовят еду, постирают одежду, сделают уроки. Это нормальная европейская практика.

Недавний случай с минским спайс-наркоманом Лёней вызвал резонанс. Мальчик продал семейные драгоценности, домашнюю технику, несколько раз уходил из дома. Терпение родителей лопнуло, и они отказались от 17-летнего подростка прямо в больнице…

— Это классический случай, когда родители сначала не контролируют, сколько денег дают подростку, а когда забьют тревогу — уже поздно. По-человечески они поступили правильно: всему приходит предел. Сын в таком возрасте, что может устроиться на работу и взяться, наконец, за себя. Осуждать родителей не стоит, они в итоге ведь забрали его
домой.

Вы многодетный отец — у вас двое сыновей-школьников и пятилетняя дочь. Поделитесь секретами воспитания детей? Скажем, разрешаете мальчикам играть в компьютерные игры?

— Секретом я могу поделиться лет через двадцать, когда увижу, кем стали мои дети. (Улыбается.) Компьютер в семь лет не запрещен, если он не мешает учебе. Недавно старшему сыну подарили на день рождения хороший системный блок. Он с друзьями создал свою команду в «доте», участвует в онлайн-турнирах. Претензий по поведению и оценкам к школе у нас нет. Почему бы не разрешить в свободное время поиграть в компьютерные игры? В семье не завышенные требования к учебе. Я всегда говорю, что буду горд, если мой сын станет первоклассным сантехником, а не посредственным врачом.

Часто ведете серьезные разговоры с детьми?

— Я серьезно разговариваю даже с пятилетней дочкой. К примеру, недавно мы поставили точку в теме кукол-монстров «Хай». Да, у многих ее подружек они есть. Но я ей говорю: послушай, существ с клыками и зашитым ртом в жизни не бывает, это патология. Ты можешь играть с ними где-то в гостях у подружек, но в нашем доме они не появятся. Когда так спокойно объясняешь все причины, ребенок перестает требовать.

Знаю, что у вас семья врачей. Почему выбрали именно психиатрию?

— Да, у меня папа — нейрохирург, а мама — педиатр. То, что пойду по их стопам, знал еще в школе. С десятого класса ходил с отцом на его дежурства в больнице, умел делать уколы, перевязки. Но хирургия была неинтересна. Меня всегда волновали психологические вопросы: как строятся отношения, почему люди именно так себя ведут. В начале 90-х для родителей было непонятно, как это их сын будет «лечить ненормальных». Да что родители — даже врачи других специализаций нас тогда не понимали. Бывает, приезжаешь на консультацию к пациенту в какую-нибудь больницу, а в палате уже собралась группа любопытных коллег. Всех интересовало: о чем этот врач будет говорить с этим «психом»? До сих пор есть мнение, что психиатры сумасшедшие. Ну, все мы чуть-чуть сумасшедшие, и если не будем такими, то просто превратимся в безликий винтик. (Смеется.)