Остров Крым: репортаж с российского Черного моря

— Жалко, не предложат нам чая, — вздыхает попутчица Ольга. 

И точно, за кипятком пришлось идти самой, кондиционер не работал, постельное белье — серое, на матраце, казалось, зарезали барана. Картина необычная для фирменного скорого состава. А может, просто не повезло?

Вагон полупустой, разговоры крутятся вокруг политики.

— Поставят у вас военные базы — вот и всё, чего вы дождетесь, — говорит колоритный дядька, который выходит до границы.

Пограничный контроль

Быстро едет «скорый», остановок практически нет, вдоль полотна мелькают маки и ромашки, трава уже успела пожелтеть от жары. На перронах дежурят полицейские. Бабкам с пампушками, борщом и варениками некому предлагать свои «обеды».

Рано утром подъезжаем к приграничному теперь городу Мелитополю.

Проводник раздает миграционные карточки. Читаю, что въезжаю на границу… Республики Беларусь (у нас же общая граница с Российской Федерацией). А это значит, заполнять ничего не нужно.
Таможенный и пограничный досмотр прошли довольно быстро, не слышно было, чтобы кого-то выводили из состава. Штампиков в паспорт не ставили, ведь Крым считается по украинскую сторону границы «временно оккупированной территорией».

Опаздываем на полтора часа. Как всегда пустынный, серый и унылый Сиваш вызывает сожаление, что это соленое озеро не используют, как Мертвое море. Последняя украинская точка на перешейке — выбеленный домик, женщина поливает картошку.

На желтом склоне бетонные буквы «Крим» на украинском языке. Военных на границе не видно, лежат мешки с песком, и солдатик в зеленой форме в тени под кустом читает с мобильного.

Если ехать в Крым на машине, на перешейке можно попасть в многокилометровую пробку, да еще выдержать пограничный досмотр. На паром до Керчи очередь доходит до пятнадцати километров. На поезде все-таки быстрее, и белорусские экспрессы практически не останавливаются в восточной Украине. Самолетом же получается очень дорого: из Минска прямые рейсы отменили, трансфер через Россию обещал бюджетные, но пока их нет. Правда, теперь в порт Феодосии заходит огромный грузовой паром, который вмещает свыше двухсот грузовиков и легковых автомобилей.

Ездят на московских номерах

Джанкой теперь тоже граница. На перроне — российские флаги, полиция, военные в полной экипировке. Досмотр в купе беглый, чемоданы никто не открывает. В моем паспорте появляется штамп: «Джанкой. Россия». И мы выходим…

Билет на поезд от Киева стоит столько же, сколько такси от Джанкоя до Феодосии, — 500 гривен, около 50 долларов. Но киевлянка Ольга берет большую часть расходов на себя. Очень хочется ей скорее попасть в Феодосию. Маршрутка из Симферополя до Феодосии стоит около десяти долларов, но из приграничного теперь Джанкоя — быстрее. Лет десять назад Ольга вместе с мужем купила квартиру на курорте. На пенсии практически поселились в Крыму. И что, теперь придется уезжать?

— Может быть, продам квартиру и куплю дачу под Киевом, — говорит Ольга. При этом собирается получить вместе с украинским и российский паспорт.

— Как дела?

Стандартный вопрос у таксиста Сергея вызывает улыбку:

— А что, не видно? Все пристегнуты, российские штрафы гораздо больше, чем украинские.

Вдоль дороги синим пламенем «горели» плантации люпина. Наливалась пшеница, к полям с овощами протянули шланги с капиллярным поливом.

— Мы три речки повернули в канал, воды пока хватает. Вы телевизор не смотрите, там такого наговорят, — поясняет водитель.

Постепенно ровная местность на горизонте закрывается холмами. Начинаются виноградники. Бесконечные белые столбики и молодая лоза.

— Это плантации Жерара Депардье. Каждый столбик стоит 45 гривен. Француз закупил их тысячи, но лоза не прополота. Наверное, чтобы влага сохранялась. — Вот уж поистине: таксисты знают все.

Отличает виноградники Депардье и красивый коттедж для смотрителей. Обычно в сезон они ютятся в выгоревших на солнце армейских палатках.

Мимо пролетают машины с тремя семерками.

— Это московские номера, их выделили Крыму, пока будут готовы свои местные, федеральные. Украинские водительские удостоверения тоже действуют, — комментирует таксист.

Некоторые водители на номерах заклеивают российским флагом украинский желто-голубой.

— Давно Джанкой живет без перемен, — говорит Сергей. — В 90-е годы был у нас консервный завод. Приехали бритые парни, поставили охрану, станки срезали и увезли, а стены завалили, так и стоит с тех пор. Моя мама в мае получила пенсию в два раза большую, чем раньше, и этим довольна, а я жду крепкого порядка. Вот милиция окрепнет, и мы весь порядок в кулак возьмем.

Мои попутчики уверены: туристы в Крым приедут, лишь бы не было войны.

— Мы больше всего боялись, что начнется гражданская война, будут жертвы. Мы хотели защиты от Украины, но пока не дождались, — говорит феодосийка Наталья родом из Полтавы. — Почему пропускали через перешеек машины с «зелеными человечками», почему наши солдаты сидели в частях заблокированные, без еды и без оружия? Потом нас просто поставили перед фактом. На второй день после референдума уже началась паспортизация. А если я захочу уехать с двумя детьми? Куда мне податься? Нас не приглашают.

Наталья лукавит: на вокзале в Киеве специально для жителей Крыма работает пункт для тех, кто хочет уехать на Украину.

Наталья работает на госслужбе, и от украинского гражданства она письменно отказалась. Говорит, иначе пришлось бы менять работу. Схема была простой: после референдума крымские госслужащие и силовики написали заявления об увольнении и сразу же заявления о приеме на работу. Милиция привыкает жить по новым правилам. Но какие они, пока непонятно. Иван работает в районной прокуратуре, раньше его место стоило определенную сумму денег с нулями, но он его получил бесплатно, отказавшись от работы в Симферополе. Теперь все прежние заслуги нужно завоевывать по-новому. В отдел приехал российский специалист. Все сотрудники, кто остался, проходят аттестацию.

Но в целом крымчане до сих пор атакуют паспортные столы — очереди просто огромные, — потому что многие стремятся усидеть на двух стульях: сохранить оба гражданства и два паспорта.
Бери клубнику, сладкую как мед, намазывать на хлеб будешь…

Временные последствия присоединения: в расчетных центрах огромные очереди

На базаре против уговоров старой татарки не устоишь. Хотя сначала трудно перевести недавнюю гривну в российский рубль. Индексы каждый продавец считает как хочет. А цена ставится на глаз: подходит в гривнах — бери… на хлеб намазывать будешь, сладкую…

С первого июня украинская гривна прекратила свое хождение в Крыму. Однако еще 31 мая во всех официальных обменниках валюту меняли только на гривны. От этого приезжие терялись и платили за дешевые продукты и товары втридорога.

Сегодня большого скачка цен не произошло. Они просто стали примерно такие же, как и в Беларуси. В среднем в пересчете мясо стоит примерно 90 тысяч белорусских рублей за кило, кефаль — 70 тысяч, свежая камбала — 130 тысяч, семга — 150 тысяч, клубника — от 15 тысяч, турецкая — до 30 тысяч, перец — 8–10 тысяч, картошка столько же, лук — 2 тысячи. 

Цены на жилье по сравнению с прошлогодними просели совсем немного: в июне однокомнатную квартиру в Коктебеле можно снять от 35 долларов в сутки, в Феодосии — от 25 долларов.

Рынок недвижимости находится в ожидании богатых русских.

— Сейчас к нам хлынули покупатели из Краснодарского края. Они почему-то решили, что здесь все дешевле, — говорит риелтор Наталья, — но, например, на недвижимость цены все же выросли, хотя еще нельзя проводить сделки (реестр не готов). За однокомнатную квартиру в Феодосии без ремонта просят 40 тысяч долларов, а в начале года — 30. Сейчас на участке земли у моря 1 метр стоит 10–15 тысяч долларов, а дом в 100 кв. м обойдется не менее чем в 200 тысяч долларов.

По московскому времени

— Который час?

— А вам по-нашему?

— ?

— По московскому?

Супруги, впрочем, оказались жителями Феодосии. В Коктебеле у них дом у моря возле вулкана Карадаг, в Феодосии — две квартиры. А живут зимой в Москве и там же деньги зарабатывают…

Сам город к курортному сезону пока не готов. Закрыты прибрежные кафе, тротуары разбиты. В порту день и ночь работают краны, убирают горы металлолома, которые изрядно портили вид набережной.

Еще одна новость — прибрежная линия теперь свободна для отдыхающих. Полоса у моря (примерно 10 метров) не может быть занята частными и ведомственными пляжами.

В Феодоссийском порту наконец-то убирают метталолом

…Крымские пляжи ласкает теперь русское Черное море, и плачут волны над ободранными дачами олигархов российской империи.

Первая линия в Феодосии после пляжей — это рельсы, обветшавшие купеческие и дворянские особняки начала XIX века, заштукатуренные адмиральские дворцы сталинской эпохи, народный базар, пропахший можжевельником, и бирюзовая вода в бассейнах частных пансионатов. Со времен СССР мало что изменилось. Санатории пришли в упадок и требуют срочной реновации. На месте единственного бювета на набережной строят бар.

Крымчане охотно рассказывают, каким хотят видеть полуостров, почему они за Россию, но на границе все подают сначала российские, а потом украинские паспорта.

Усадьбы начала XX века, находящиеся на первой береговой линии, капитально не ремонтировались со времен СССР

На первом этаже детского санатория — общественный туалет