В редакцию «Вечернего Гродно» пришло письмо от гродненки, которое читать без слёз нельзя. Написала нам 73-летняя пенсионерка Наталья Максимовна. Женщина просит подействовать на её детей, которые, как она говорит, отказываются помогать по хозяйству.
Наталья Максимовна живёт в Гродно, но почти каждый день бывает в Горнице, что в нескольких километрах от города. Сюда семья переехала из Гомельской области сорок лет назад.
Небольшой кирпичный дом находится в середине деревни. Участок обнесён забором, правда, от старости он покосился. У самого крыльца стояли два пустых ведра. Сразу за домом расположены несколько сараев, возле которых кучами свален всякий хлам — шины, ванная, старые окна и двери. Во дворе припаркованы две старенькие машины. Хозяйство, видно, здесь никто не держит. Зато огород большой: земли хватает и возле самого дома, и через дорогу — одному и не управиться.
Спустя несколько минут на разбитые бетонные ступеньки вышла пожилая женщина. Когда узнала, что мы из «Вечёрки», расплакалась…
— Сын дома сидит, не работает, только машинами занимается. Заставить его что-то сделать никак не могу. Куда только не обращалась, ответ один: ваш сын, вы и заставьте. Сколько прошу забор починить… Даже картошки не принесёт — соседей просить надо. В доме — холод, а он спит, — сетует Наталья Максимовна.
Юрий — старший сын женщины. Сейчас ему пятьдесят два года, разведён. Трое детей живут с матерью, в Горницу не ездят. Наталья Максимовна и соседи говорят, что мужчина любит выпить. Случаются скандалы — пенсионерка не раз вызывала милицию на собственного сына.
Есть ещё младшая дочь Таня. Ей сорок один, живёт в Гродно, одна воспитывает троих детей. Получила квартиру как многодетная мама, устроилась нянечкой в детский сад. Но в Горнице не появляется вот уже пять лет. По словам Натальи Максимовны, последний раз общались на День Победы в 2016 году. Теперь, когда мама звонит, даже трубку не берёт.
— Несколько лет назад перенесла операцию на ноге. В этом году похоронила сына в сорок четыре года. Состояние здоровья резко ухудшилось. Но ни Юра, ни Таня не считают нужным заботиться обо мне, — говорит в слезах пенсионерка. — Я раньше и на свинокомплексе работала, и в детском саду нянечкой, мне подарки лучше дарили, чем воспитателям. Всегда была на хорошем счету. На пенсии три года отработала. А теперь видите что? Всё сама. Картошку копаю понемножку: ведро выберу — посижу. А с этих ступенек сколько раз падала? Никому ничего не надо.
У Натальи Максимовны несколько внуков, но и те помогать не спешат. Раньше ездила одна из внучек Настя, дочка Тани, но теперь родила и тоже перестала бывать в Горнице — не с кем оставить ребёнка.
Пенсионерка говорит, что готова даже через суд добиваться того, чтобы детей обязали помогать.
Со старшим сыном Юрой нам так и не удалось поговорить. Зато Татьяна охотно пошла на разговор. Женщина считает, что с матерью отношения не ладятся, потому что она — нежеланный ребёнок в семье, и мириться с ней не собирается.
— Мама не парализована. Я оттуда ничего не беру. Смысл мне туда ездить? Я ей давно говорила, зачем эти огороды — пускай зарастают. Что она за шестьсот рублей пенсии картошки не купит? — говорит Татьяна.
По словам женщины, ей ездить в Горницу накладно: условий для ночёвки нет, с братом отношения тоже не складываются, да и ездить утром туда, а вечером обратно — по финансам накладно. Зарплата всего 180 рублей, из них около 100 рублей нужно заплатить за детский сад.
— Она всё говорит, что я в декретном отпуске пожизненно нахожусь, но как такое может быть? Моему младшему ребёнку шесть лет. Сын умер — всех винит, а сама хорошая. И не звонила она мне ни разу. С детьми никак не помогает. Принесёт чупа-чупс — разве это помощь? — с обидой рассказывает Татьяна. — На прошлой неделе у меня была высокая температура. Сегодня у дочки целую ночь рвота, не знала, что делать. А я должна картошку ехать копать?
Оказывается, даже при живых и дееспособных детях люди пожилого возраста могут обратиться за помощью в центр соцобслуживания населения. Туда можно позвонить, специалист приедет и решит, какой объём помощи может быть оказан. Заключается договор, в котором прописывается, в какие дни и время соцработник будет приходить. Один визит в деревне стоит около семидесяти копеек.
— А люди хотят, чтобы за эти деньги им ещё окна во всём доме помыли. Копать картошку тоже соцработник не будет, для этого есть дети. Его задача — удовлетворить базовые потребности. Это приём лекарств, продукты, топливо, воду принести, иногда сходить в магазин, газету почитать, просто поговорить или заказать имшу по родственнику, — объясняет директор Гродненского районного территориального центра социального обслуживания населения Ангелина Долгошей.
По её словам, часто бывает так, что дети живут вместе с родителями, сами заботятся о них, но просят, чтобы в течение дня, пока они на работе, к ним приходил соцработник.
— И это даже лучше, чем если человек будет оставаться в опасности. Другое дело, что не всегда пожилые люди объективны к своим детям, и не всегда дети справедливы к своим родителям. Например, в холодильнике всё есть, одежда есть, в доме тепло, но мама хочет, чтобы сын или дочь бросили работу и сидели около неё. И наоборот, мама не вкладывает столько усилий в своих детей, чтобы потом требовать такой беззаветной любви и преданности. Сейчас это особенно актуально, когда дети бросили своих родителей и уехали за границу, а государство должно смотреть и переживать за стариков, — добавляет Ангелина Долгошей.
Согласно Кодексу РБ о браке и семье (статья 100), дети обязаны заботиться о родителях и оказывать им помощь. Содержание нетрудоспособных, нуждающихся в помощи родителей является обязанностью их совершеннолетних трудоспособных детей. В связи с этим пенсионерка вправе обратиться в суд, в том числе и за назначением алиментов.