В детстве был народным чтецом
Георгий Киселёв родился за два года до Великой Отечественной войны на Вологодщине. Когда отец ушёл на фронт, семья перебралась в Ярославскую область, где детей опекала бабушка Татьяна Иринеевна. После войны в селе не осталось сверстников Георгия, — дети не выдерживали голода и болезней. Самого будущего поэта едва не сгубила дифтерия, однако он вспоминает деревенское детство с теплотой. Мама рано научила его читать, и уже в шесть лет юный Георгий собирал свою первую аудиторию.
— В детстве я не читал ни Барто, ни Маршака — с творчеством детских писателей познакомился, только когда появились собственные дети. Моим любимым поэтом сразу стал Пушкин. В нашей избе было подобие книжного клуба: вечерами к нам приходили женщины, которые слушали, как я читаю, занимаясь рукоделием, — вспоминает Георгий Иванович. — Особенно любили «Кавказского пленника» Толстого и повесть «Ташкент — город хлебный» Неверова — после них часто плакали, примеряя судьбы героев на своих близких.
В Сибирь — ради института мечты
— Теперь даже жалею: профессия инженера дала бы мне возможность больше писать, — размышляет поэт. — Я всю жизнь зарабатывал журналистикой, которая учит краткости, но отнимает всё свободное время — голова круглые сутки занята темами, которые нужно сдать в номер.
После окончания института Георгий Киселёв работал на радио и в газетах, ездил по колхозам, заводам и стройкам. Доводилось писать речи чиновникам и председателям. Девять лет жил на Камчатке — кочевал с оленеводами, ходил по Охотскому и Берингову морям с рыбаками. Несколько раз терял связь с журналистикой: успел побывать токарем, библиотекарем, лесорубом, но снова возвращался к блокноту, микрофону и фотоаппарату.
С 1983 года поэт живёт в Беларуси. Признаётся, что переезжал сюда, не подозревая, что захочет остаться здесь на всю жизнь. Теперь Георгий Иванович называет себя «русским белорусом». Поселившись в Волковыске, устроился в районную газету. После вынужденного увольнения в 90-е годы вспомнил о своём увлечении живописью — рисовать он начал раньше, чем писать. Теперь его можно встретить на гродненских улицах и в парках, куда он выходит с мольбертом и красками. Любимым жанром остаётся портрет.
— Для меня радость — встретиться с новым человеком и сделать рисунок, который ему понравится. Не раз доводилось слышать: «Меня таким ещё никто не видел», — улыбается собеседник. — Приятно раскрывать людям глаза на самих себя.
«Никогда не претендовал на известность»
Несмотря на обширный творческий багаж и принадлежность к течению поэтов-шестидесятников, Георгий Киселёв долго считал, что ему нечего издавать. В советское время пробить сборник через Союз писателей было непросто: кругом мэтры — старшее поколение, бравшее на себя львиную долю финансирования и места в изданиях. Молодых просили подождать, а Георгий Иванович принципиально избегал возможных регалий.
— Никогда не претендовал на особое место в литературных кругах. После института знал, что не буду печататься, — скромно признаётся поэт. — Считаю, что в жизни всё предопределено, и если мои стихи нужны читателю, они не пропадут.
После книги «Прозрение», изданной ещё в 60-е годы прошлого века, Георгий Иванович подготовил новый сборник, в который вошли лучшие стихотворения. Его выпустят в Гродно и Минске под разными названиями: столичная версия получила название «Час молитвы», а гродненская — «Поединок». Кроме оригинальных произведений в него войдут переводы, которыми Георгий Иванович занимается больше двадцати лет. Увлечение переводами началось с творчества Райнера Марии Рильке: хорошее знание немецкого языка позволило перевести сборники «Часослов» и «Книгу картин» австрийского модерниста — пока результаты этого кропотливого труда целиком так и не были изданы. Есть у Киселёва переводы Шиллера и Гёте, белорусских коллег — Аркадия Кулешова, Максима Танка, Таисы Бондарь.
— При переводе легко удариться в буквализм и пропустить главную мысль. Сохранить смысл и ритмику, нужно срифмовать получившиеся строки, а в русском языке не для всего есть аналоги, — рассказывает собеседник. — Сейчас я перевожу не больше одного-двух стихов в месяц, иначе они перетягивают на себя всё внимание и отвлекают от собственного творчества.
Запоздалый выход к широкой публике заставляет Георгия Киселёва до сих пор искать своего идеального читателя, нуждающегося в его поэтических откровениях. Но скромному поэту хватает известности в узких кругах: издания своей книги он ждёт, чтобы оставить память о себе детям и внукам.
— Поэзия меняется, но для неё по-прежнему остаётся место в современном мире. Она возвышает человека, выводит его на новый уровень и становится источником вдохновения для других видов творчества, — убеждён наш гость. — Ни одного слова в строке нельзя произносить впустую: его нужно наполнять смыслом, чтобы оно открывало поэта перед читателем без житейской пошлости. Во всём должна быть мера художественного вкуса.