Наш проект «Архивариус № 13» незаметно приближается к завершению. Осталось всего несколько нераскрытых дел, и мы покинем архивные своды. Но пока есть время, нужно успеть рассказать ещё одну историю. Тем более что как раз принесли новую порцию архивных документов…
Рог и зубы продал за один рубль
14 мая 1837 года гродненский губернатор Григорий Гаврилович Доппельмайер направил земскому исправнику послание, в котором сообщал, что узнал, будто при обрушении берега речки Лососны найдены «мамонтовы кости». Однако на удивление губернатор лично об этом происшествии никаких донесений не получал. В связи с чем начальник губернии потребовал «беззамедлительно представить объяснение», почему не было сообщено об исключительном факте, ну и заодно приказывал осмотреть на месте вышеозначенный скелет. Одновременно, не очень полагаясь, видимо, на компетентность полиции, послал письмо к директору гродненской гимназии Н. Ястребцову с просьбой присоединиться к осмотру ископаемого гиганта.
По стечению обстоятельств, слухи о необычной находке совпали с круглой датой — прошёл ровно год, как Григорий Гаврилович управлял губернией. Его путь наверх главным образом прошёл через канцелярии и министерские архивы, где он дослужился до чина коллежского асессора и должности курляндского губернского прокурора. И хотя Г. Доппельмайер неоднократно удостаивался императорских «благоволения» и «удовольствия», ему явно не хватало в карьере «благих начинаний» иного рода, чем только взимание недоимок да конфискация имений инсургентов. Останки же ископаемого животного сулили добрую славу радетеля наук и просветителя.
В деле появляются два отчёта: один — земского исправника, второй — директора гимназии. Сразу стоит отметить, что рапорт полицейского был составлен всего через сутки после поступившего сверху распоряжения и начинался с объяснения собственной нерасторопности. Исправник ссылался на своё отсутствие в городе в момент обвала: в то время он находился в уезде для производства порученных ему ранее следственных дел, а также взыскании государственных податей. Ему же лично никто о находке не донёс, так как обнаружена она была «в таком месте, где никто не жительствует» (речка Лососянка была в то время межой с Царством Польским с пограничной и таможенной стражей).
Однако после приказа губернатора исправник тотчас выехал на место, где выяснил следующее. Четырьмя неделями ранее работник мельника Ивана Янковского некий Людвик Михальский «нашел в поле на берегу речки Лососно рог, длинною около трех аршинов, о чем, не зная важности предмета, земской полиции не объявлял и после находки на третий день рог таковой и нижнюю челюсть чрезвычайной величины с зубами продал помещику де Ласи за 1 рубль серебром».
Подоспевший следом на берег Лососянки гродненский мещанин Адам Макаревич быстро сориентировался и извлёк из реки весь череп животного, который тут же продал директору гродненской пограничной таможни Г. Кулакову по уже установленной таксе — один рубль серебром. За ним подтянулся и сам де Ласи, который и вывез оставшуюся часть скелета мамонта к себе в имение Августовок. Наконец, один зуб достался супруге досмотрщика польской заставы Домбровской…
Доисторического монстра разобрали по косточкам
Письмо от директора гимназии поступило в канцелярию только спустя полгода — в конце ноября 1837-го. При этом автор писал так, словно всё происходило незамедлительно: «…Исполнив сделанное мне поручение, честь имею сообщить Вашему Превосходительству следующее. В марте месяце сего года …близ деревни Фолюш весенним полноводием вымыто было к берегу пограничной с Царством Польским речки Лососны несколько костей огромного размера. Кости эти оказались мамонтовыми и были найдены живущим близ того места мельником. Его удивили более всего исполинские зубы, и он выломал их из верхней челюсти мамонта обухом топора, которым весьма испортил самую примечательную, именно — нижнюю часть черепа».
В письме сообщалось, что череп, зуб, лопатка и часть тазовой кости были куплены у мельника управляющим гродненской таможни коллежским советником Кулаковским и принесены в дар гимназии, тогда как другая часть находки досталась помещику де Ласи, а один зуб — «кому-то в Царстве Польском». Тут можно высказать догадку, что самого чиновника на подобный альтруистический поступок вдохновил интерес к случившемуся со стороны более высокопоставленного начальника и сначала он вовсе не горел желанием никому ничего дарить…
Далее в письме следовало подробное описание места находки и собственно костей. Точнее, той части, которая досталась гимназии. Ястребцов с нескрываемой гордостью сообщал о том, что «череп нашего мамонта… особенно заслуживает внимания, так как из него можно ясно видеть, как велико должно было быть отличие в устроении хобота у допотопных слонов перед нынешними…»!
Сложно сказать, как Г. Доппельмайер отнёсся к объяснениям исправника и разделял ли восторги директора гимназии относительно грядущих палеонтологических открытий. Дело о «мамонтовых костях» заканчивалось просьбой губернатора помещику де Ласи представить на время принадлежащую ему часть находки для осмотра, с заверением, что «по минованию надобности» все они будут «всецелостно возвращены»…