Проект «Архивариус № 13» — это попытка посмотреть на прошлое сквозь узкую щель архивного документа, предоставив читателю возможность почувствовать себя соучастником в историческом расследовании. Одна история — одно дело…
Фото: И. Русачек Брама
Проект «Архивариус № 13» — это попытка посмотреть на прошлое сквозь узкую щель архивного документа, предоставив читателю возможность почувствовать себя соучастником в историческом расследовании. Одна история — одно дело…
Правда, новое дело из нашей рубрики, на первый взгляд, может показаться скучным. Вероятно, так оно и есть. Вот только прошлое, каким мы его знаем по школьным учебникам, зачастую отличается от того, что можно отыскать на страницах архивных документов. И дело даже не в фактах и их трактовке. Сама бумага, язык письма, печати и гербовые марки говорят о своём времени не меньше, чем собственно текст. А иногда достаточно всего лишь одного слова, чтобы знакомый со школьной скамьи образ вдруг приобрёл совершенно иной, неожиданный смысл. И «скучное» дело вдруг превращается почти в философскую метафору.
Общая сумма долга достигла астрономической величины
Про крепостное право мы сегодня уже и не вспоминаем, словно эта страница истории и не существовала вовсе. Видимо, опыт предыдущих поколений, которым пришлось зубрить конспекты по политэкономии и научному коммунизму, даёт знать о себе полным забвением к непреложным, как когда-то казалось, истинам.
18 января 1828 года на имя гродненского губернатора Михаила Бобятинского из местной казённой палаты было получено обширное донесение. Касалось оно «державы Радость, имеющей положение в Брестском уезде». Другими словами, речь шла о небольшой деревне с запоминающимся необычным названием (которая, к слову, существует и сегодня). По люстрационному инвентарю вышеназванная «держава» имела шесть крестьянских дворов с начисленным общим годовым доходом почти в сотню с четвертью рублей серебром: на столько царские чиновники оценили экономические выгоды от её «использования».
Из самого же описания деревни, напротив, представляется образ вовсе не радостный: «…У всякого из оных крестьян показано по половине уволоки земли неплодородной, сенокосов весьма мало и пастбища для скота вовсе неозначано, повинности отбывают с барщины по шесть дней в неделю («ШЕСТЬ дней в неделю» — не совсем уместно историку вторгаться в канву документа, но тут, простите, сложно удержаться)».
Сия держава отдана была из публичных торгов в двенадцатилетнюю аренду помещику Садлуцкому, но новый владелец не устоял в контракте и через несколько лет вовсе от неё отказался. В итоге «за неявкою желателей взять оную в аренду» деревня некоторое время оставалась в управлении чиновника палаты, пока графиня Грабовская не изъявила желание взять её под свою администрацию, с обязательством выплатить по всем долгам перед государственной казной. К этому моменту общая сумма долга достигла астрономической для крестьян Радости цифры — 744 рубля 61 копейка.
О деревне узнали в Санкт-Петербурге
Командированный для взыскания надлежащей суммы советник первого департамента Малиновский представил казённой палате, что «у крестьян нет ничего, из чего можно было выручить накопившуюся на них недоимку», каковое обстоятельство было представлено господину министру финансов. Таким образом, о державе Радость узнали в самом Санкт-Петербурге, но на представление ответа получено не было, и государственный счётчик продолжал методично накручивать долг, добавляя копейку за копейкой.
Спустя два года, в 1827, для взыскания отсроченных недоимок был командирован чиновник особых поручений Неволодов. Но и он встретил такое же затруднение, как и советник Малиновский. К этому времени долг успел вырасти ещё на 200 рублей. Тогда как о том, чтобы получить хотя бы часть налога, речи вовсе не шло. В своём рапорте чиновник доносил, что местные крестьяне «нуждаются даже и в дневном пропитании, которое, по требованиям и настаиваниям его, согласился доставить им управитель, ибо запасного магазейна у них вовсе нет. Крестьяне же Федор Труш, Никита Амбродзий, Юзефат Никитюк и Иосиф Никитюк объявили, что они приведены до такого положения по случаю недостатка и неудобности занимаемой ими земли, а более еще панщизною, которую отбывают по шести дней в неделю».
Неволодов подошёл к решению вопроса добросовестно и попытался разобраться в причинах столь бедственной ситуации, о чём палата и поспешила донести гродненскому губернатору:
«Положение сих крестьян начало свое возымело с 1812 года, в коем вся деревня со всеми запасами была созжена, а скот всякого рода забран неприятельскими войсками, и с того времени по неимению ни малейшего от кого-либо помощи не токмо рабочего скота, но даже коров и прочего крестьян вовсе не имеют.
…Из нынешнего урожая собрано хозяевами каждым ржи от 4 до 8 коп., яровой же посев с поводу засухи совершенно пропал… На нынешний год по отсев нужно до нового урожая ржи по 10 четвертей и ярового хлеба на посев по 12 четвертей.
…Сенокосов и пастбищ почти не имеют, ибо каждый хозяин более не накашивает сена, как на один воз. По нынешнему самобеднейшему и несчастному положению крестьян староство Радости, не имея пастбищных лугов и сенокосов, не в состоянии удерживать скота непременно нужного обработанию и улучшению земли, и потому лишены уже возможности платить подати с недоимками почитающими…»
В общем, получался замкнутый круг.
Оказалось, что крестьяне ещё раньше обращались к предыдущему губернатору с просьбой пересмотреть размер податей и сложить с них бремя недоимок, но безрезультатно. В итоге палата предлагала уравнение повинностей, наделение жителей Радости, по мере необходимости, землями и сложение с них числящихся недоимок, что в итоге должно привести «к прочному устройству благосостояния крестьян». И только после этого с них возможно будет востребовать новые выплаты в пользу казны!
Губернатор Бобятинский, судя по сохранившимся документам, с доводами палаты согласился и распорядился в «приведении таковых ее предположений в действие». Но тут же добавил: «…На законном основании».
Как сложилась дальнейшая судьба жителей Радости, наше архивное дело умалчивает.
Архивариус №13: что скрывают папки с архивными документами
Архивариус №13: Лекарь. Дело о крестьянине Гольце Антоне, незаконно именовавшим себя доктором