Жили-были два брата. Дипломатичный агностик-брюнет и бритый наголо себялюб с раззудившимся плечом вместе росли, сражались и ходили в любимцах у фараона: первый — за ум, второй — по праву рождения. Однажды фараон-отец приказал долго жить, а чада оказались слишком ригидными для сосуществования. Звали их Моисей и Рамзес. Потом, как водится, мировой пожар раздули: в горах загорелся куст, за ним — корабли, дома, города, и почти ничего хорошего из этого не вышло.
Режиссер — Ридли Скотт
В ролях: Кристиан Бейл, Джоэл Эдгертон, Джон Туртурро, Бен Кингсли, Аарон Пол, Сигурни Уивер
Жили-были два брата. Дипломатичный агностик-брюнет и бритый наголо себялюб с раззудившимся плечом вместе росли, сражались и ходили в любимцах у фараона: первый — за ум, второй — по праву рождения. Однажды фараон-отец приказал долго жить, а чада оказались слишком ригидными для сосуществования. Звали их Моисей и Рамзес. Потом, как водится, мировой пожар раздули: в горах загорелся куст, за ним — корабли, дома, города, и почти ничего хорошего из этого не вышло.
Сэр Скотт снова почувствовал себя однофамильцем Вальтером, поэтому подошел как романист к библейской истории, и без того брызжущей всеми спектрами пафоса. Многомиллионный механизм его нового эпоса самостоятельно работает на привычных оборотах: на благо там, где худо-бедно «Гладиатор» — бои, выяснение отношений, массовые сцены, на беду там, где скорее «Робин Гуд» — рваный, вялый темп, слабое раскрытие почти всех характеров. Всегда прекрасным Кингсли, Уивер, Туртурро почти нечего изображать, а молодому талантливому Аарону Полу (находке великого сериала Breaking Bad), который играет Иисуса*, будущего моисеева преемника, в основном приходится выразительно молчать и скептически смотреть на учителя, активно спорящего с камнями и кустами.
Что выделяет «Исход» на фоне прошлых работ, так это масштаб сталкивающихся личностей: отец народа и египетское божество во плоти. Здешний Моисей вовсе не косноязык: если в качестве египетского чиновника особых поручений он уже веско просит не транжирить, заплатить налоги и спать спокойно, то к середине фильма, угодив в оппозицию, и вовсе превращается в Ленина без броневичка. К тому же до нечаянного визита на гору Синай неспроста акцентируют внимание на его сомнениях, критическом мышлении, практически научном атеизме. Рамзес сыгран попроще, но и ему есть отчего театрально повысить голос. В новом прочтении от религиозно-мифологического акцент сместился к социально-политическому, и бывшие друзья дарят один одному злые взгляды не только и не столько за вектор веры, сколько за права и свободы — или их ограничение, соответственно.
При этом широкоэкранная вариация ветхозаветных побасёнок — лучший способ продемонстрировать, насколько похожи оба предводителя, насколько вообще похожи любые золото и сталь, когда с одинаковым упрямством ломят до конца, не считаясь с чем-либо. У фараона и пророка здесь даже красавицы-жены схожи — как внешне, так и судьбой: одну весь фильм игнорируют, вторую вообще бросают из-за видения на десяток лет— хорошо хоть не истребляют в итоге весь ее «верящий не в того» народ, как в, кхм, оригинале.
Любопытно, что как раз религиозную тему фильм, внешне большую часть времени выглядящий как сбивчивый революционный эпос, отрабатывает пусть вполголоса, но четко и однозначно. Полчаса казней египетских — не только могучий и жуткий визуальный аттракцион, стоящий всего остального хронометража, да еще и обоснованный местами с позиции науки**, но и убедительный довод никогда не якшаться с кем/чем угодно, что провозглашает духовную тиранию высшей силы, способной на такую первобытную, безудержную ярость. Рамзес всё бледнее, глаза его всё безумнее, но даже безжалостная, нечеловеческая десятая казнь ничего не меняет в голове упрямца — то же верно и для его названного брата.
Забавно, что в честь Мириам, сестры Моисея, в девятнадцатом веке назвали свежеоткрытый астероид, и, поскольку элементам небесного паноптикума тогда обычно давали имена мифологических персонажей, это вызвало критику — мол, Библия вам не сборники пыльных легенд! Как здорово, что в веке двадцать первом Библию, Коран, Тору и прочие брошюры свидетелей Иеговы можно при желании прочитать онлайн и беспристрастно убедиться самим, насколько всё же сборники.
Поэтому вдохновленный одним из главных религиозных канонов «Исход», чьи создатели, вероятно, в основном лишь хотели взмахнуть серпом на хлебном поле вслед за Аронофски с его «Ноем» — картиной, кстати, более выразительной именно из-за перетекания безумств религии в мифологическую стезю, — в итоге невольно высказывается против религии, по крайней мере в глазах людей, осознающих, в каком времени они живут.
Еще ценнее в осадке, впрочем, ощущение от самого последнего кадра, где белым по черному — простая фраза: «Посвящается моему брату, Тони Скотту». Наверное, если бы режиссер мог, он бы помирил и библейских братьев. Потому что мертвецу уже не скажешь «прости меня». И, признавая, как много и как несправедливо страдал еврейский народ за всю историю, быть может, есть резон поразмышлять, отчего у них всё так жестко началось — и по сей день продолжается; но куда как больший резон в том, чтобы услышать тех, кто говорит верные вещи, независимо от национальности, как эти израильтяне: все мы братья.
* Правильно было бы «Иешуа», как у Булгакова, и английский язык эту разницу подчеркивает; однако в русской традиции устоялось написание «Иисус Навин», чтобы отличить от стандартного Иисуса.
** Ученые то ли из любопытства, то ли по социальному заказу исследовали историчность событий, описанных в Библии как казни египетские, признав некоторые из них возможными; в фильме кое-что из этого проговаривает советник фараона.
Фильм можно увидеть в гродненских кинотеатрах. Расписание сеансов — в нашей афише.
Читайте также: полный список обзоров