Как это обычно бывает, с новой властью связывали и большие надежды. «Руководимые не столько разумом, сколько движениями благородного сердца, – читаем мы у классика, – жители города утверждали, что при новом градоначальнике процветет торговля и что под наблюдением квартальных надзирателей возникнут науки и искусства. Не удержались и от сравнений. Вспомнили только что выехавшего из города старого градоначальника и находили, что хотя он тоже был красавчик и умница, но что, за всем тем, новому правителю уже по тому одному должно быть отдано преимущество, что он новый…»
Сильная рука
После Шпеера во главе Гродненской губернии был поставлен «весьма энергичный» генерал-майор со звучной фамилией – Александр Максимович Дренякин. Правление его, правда, продолжалось недолго, с сентября 1861 по март 1862 года, но для города не прошло незаметным.
В Гродно очередной губернатор прибыл с дурной славою душителя крестьянского восстания в центральных районах России, где по слухам расстрелял несколько тысяч недовольных. По словам историка Е. Орловского, «в управлении губернией он выказал много энергии и административного таланта». Если верить историку, это был «человек твердый и энергичный, всякие польские демонстрации подавлял с твердой последовательностью».
Как и следовало ожидать от человека с репутацией «сильной руки», первым шагом губернатора по принятию вверенного ему поста стал осмотр войск, расположенных в губернском городе.
«Русских войск в Гродно было тогда всего только два батальона, – писал современник, – однако, смотря их, за Виленской заставой, на пространстве между окраиной города и вышеупомянутой Погулянкой, произвел громадное впечатление на многочисленную толпу, сбежавшуюся на зрелище. Генерал Дренякин, говорят, во время ученья батальонам несколько раз приказывал «брать на руку к наступлению» – и прием этот был особенно замечен публикою. После смотра, но на месте оного, г. Дренякин вызвал к себе офицеров и сказал им, «что они должны хорошо видеть обстоятельства, в каких находится местность, где они расположены на постой, а потому должны быть чрезвычайно осторожными на всяком шагу и всегда готовыми на то, к чему потребует долг службы». Речь была немногословна, но сильна по ясному своему смыслу да притом и сказана была так внятно, что зрители отлично поняли…»
Ощущая сгущающуюся атмосферу страхов и дурных предчувствий среди местного российского общества, Дренякин личным примером старался укрепить среди подчиненных уверенность в силе российской государственности в Северо-западном крае. «…Этот губернатор… старался и потом быть как можно больше на глазах у всех; часто разъезжал по губернии, и всегда без всяких особых предосторожностей, а в губернском городе повседневно ходил один-одинехонек и иногда, по вечерам, захаживал даже в «цукерни», особенно же одну, в которую собирались люди немалопричастные к мятежным замыслам…»
Вместе с тем, кажется, начальник губернии не стремился особо к тому, чтобы снискать расположение городского нобилитета. Казначей гродненской казенной палаты Малевич писал: «Губернатор говорил, что не любит… бывать на вечеринках и играть в карты…» Видимо, для того, чтобы особенно подчеркнуть свою независимость, как отмечает историк В. Швед, во времена Дренякина при губернаторском саде находился огород, где садовник-огородник выращивал овощи для личного стола губернатора.
От перемены мест…
Перед угрозой грядущей смуты Российская империя особенно нуждалась в таких людях с железной хваткой, как гродненский губернатор, и Дренякина еще до начала восстания 1863 года переводят в Министерство внутренних дел, где вскоре он возглавил жандармский корпус!
После Дренякина трудно было отыскать такую же надежную кандидатуру на столь ответственную должность. Тем более что вскоре губерния оказалась в самом эпицентре настоящей гражданской войны. То ли растерянность властей наверху, то ли нехватка достойных кадров, но во дворце на губернаторской площади сменялся один хозяин за другим.
С 23 марта 1862 года военным губернатором Гродно и гродненским гражданским губернатором был назначен генерал-майор Иван Владимирович фон Галлер, остававшийся на этом посту до весны следующего года. Согласно В. Шведу, Галлер, среди прочего, выступил с предложением улучшить положение местного крестьянства с тем, чтобы отвлечь его от национального движения. Вместо этого, «за наглость, мошенничество, воровство и притеснение», которыми отличался новый начальник, некоторые особы накануне его отъезда из Гродно принесли ему свои «поздравления».
Еще меньше – всего три месяца, занимал этот пост Владимир Алексеевич Бобринский (накануне он был откомандирован в Вильно для руководства управления линией железной дороги). С поста губернатора Бобринский был уволен по собственному прошению, а еще через несколько лет за финансовые злоупотребления вынужден был оставить и свой пост в Министерстве путей сообщения.
Наконец, место гродненского губернатора занял Иван Николаевич Скворцов, который управлял вверенной ему губернией почти пять лет и, согласно все тому же Е. Орловскому, «действовал в духе Муравьева», а М. Коялович назвал его «строго русский человек». Среди прочего, Скворцов уволил всех мировых посредников польского происхождения и заменил их русскими чиновниками с тем, чтобы ускорить ход земельной реформы.
Кроме того, губернатор обратился к благоустройству и самого Гродно: при его содействии для защиты от оползня Замковой горы были проложены два обводных канала, а берег укреплен посадками ивы и акации; тогда же была построена каменная ограда вокруг православного кладбища и вымощен булыжником Госпитальный переулок. Не случайно еще 1865 году ему было присвоено звание почетного гражданина Гродно (последнее, правда, можно списать и на обычное рвение подчиненных – два года правления генерал-майора князя Дмитрия Николаевича Крапоткина, который сменил Скворцова, прошли почти незаметно, но губернатор, тем не менее, также попал в список почетных граждан города).
Продолжение следует.