Впрочем, во внешнем убранстве здания имелась куда более важная деталь, о которой обычно вспоминают как бы погодя, не замечая ее ключевого значения во всей композиции. И это точно были не часы…
В самом центре главного фасада на куполе двухэтажного резалита над входом во дворец возносилась скульптура богини Цереры. Как выглядела скульптура и что с ней произошло позже, неизвестно. Из проектных рисунков мы можем почерпнуть лишь общее представление о ней. Но вот вопрос: почему архитекторы выбрали именно это божество для завершения создаваемого образа и был ли это, собственно, их выбор? Чтобы попробовать ответить на него, нужно на секунду отвлечься от Городницы и вспомнить римскую мифологию.
Церера – древнеримская богиня, дочь Сатурна и Реи (в греческой мифологии ей соответствует богиня Деметра). Именно с ней связывались возникновение земледелия и введение законов, приобщивших людей к цивилизации. Единственная дочь Цереры – Прозерпина (у греков – Персефона), была отдана замуж за правителя подземного царства Плутона. Ежегодно, расставаясь с дочерью, которая отправляется в мир мертвых, мать тяжело переживает разлуку и радуется, приветствуя ее возвращение. Вместе с Церерой оживает и радуется и вся природа. Это ей Овидий посвятил гимн:
Первой Церера кривым сошником целину всколыхнула,
Первой земле принесла и плоды, и покорную пищу,
Первой Законы дала – все даровала Церера!
Будем ее воспевать, только б достойно Богини
Песня пропелась!
По сути, Церера является древнейшей италийской и римской хтонической богиней жизненных сил земли, произрастания и созревания злаков, материнства и брака, но также и подземного мира, насылавшей на людей безумие (как тут не вспомнить про здание психиатрической лечебницы, которое находилось как раз напротив дворца на Городнице и о котором мы уже писали). Как богиня злаков и урожая, она особенно пользовалась большим почетом среди крестьян, которые устраивали в ее честь специальные праздничные торжества – цереалии, выпадавшие на середину апреля. Другой легендарный поэт – Вергилий – написал:
Тот, кто мотыгой дробит нерадивые глыбы,
Тот пашне помощник,
Он с олимпийских высот
Белокурой замечен Церерой.
Существует точка зрения, что Церера всегда была богиней плебса и ее культ приобрел еще и политическое значение в эпоху борьбы патрициев и плебеев в Древнем Риме. Правда, это не мешало тем же римлянам считать Цереру ответственной за обучение и взаимоотношение между родителями и детьми, что опять же как нельзя лучше передавало саму идею Городницы.
Символы Цереры: серп, вспаханное поле, колосья пшеницы, рог изобилия, поросенок (связь с изобилием), журавль (крики птицы напоминают скорбный плач о дочери), мак – утешитель в горе. Обычно ее изображали прекрасной матроной с фруктами в руках. Вероятно, такой она представлялась и на куполе дворца Тизенгауза. Хотя, возможно, в руках статуи были два факела, с которыми, по легенде, Церера искала свою дочь в подземном царстве. Это тоже символы: один факел означал разум, второй – эмоции.
Как видим, перед нами не просто элемент интерьера. Судя по всему, выбор фигуры, венчавшей купол дворца, был глубоко продуман и, скорее всего, принадлежал самому А.Тизенгаузу, а мы можем только догадываться, насколько вызывающе выглядело языческое божество в городе величественных христианских храмов.
Вид из дворца
Но снова вернемся на Городницу. Внутри дворец был не менее притягателен, чем снаружи. Его стены украшали росписи художников П.Гежидовича и А.Грушецкого, картины и статуи, привезенные из Европы, камины из каррарского мрамора. Слева от главного входа находился большой зал для приемов, справа – жилые покои. В крыльях расположились конторы экономии.
Станислав Понятовский, описывая в мемуарах гродненскую резиденцию, скромно замечал, что она занимает территорию, «не меньшую, чем город Вена». Это, конечно, было гиперболой – литературным преувеличением, и все же оставленное нам племянником короля описание дворца не может не впечатлить. «Чтобы дать представление про форму и размеры моего дворца, – писал Станислав Понятовский, – нужно добавить, что на одном уровне и в одном крыле он содержал театр и два больших редутных зала, откуда можно было перейти в библиотеку, а из нее – в жилую часть. Книги находились в закрытых шкафах, поэтому сама библиотека напоминала красивый салон. Около бильярда стояло десять столов для игры в «фараона» и лотереи, основанной на фантах – ее поручали вести одной женщине. Рядом располагались комнаты для гостей и большой бальный зал. Из этих помещений можно было попасть в другие, разных размеров, где одновременно могли сесть за стол семьсот человек. Все было продумано таким образом, чтобы по пути из театра в салон не было ни одной ступеньки. Из описанного плана видно, что три здания, которые включали в себя театр, редутные залы и библиотеку, были соединены между собой и создавали три части. Четвертым был зимний сад, разделенный на климатические зоны, – там всегда цвели цветы. Посередине, в приподнятой части, находились растения, которые более других требовали тепла. Отдельный участок был предназначен для ранних овощей. Это здание было соединено с другим, больших размеров, в котором располагался отдел геометрии и разные хозяйственные учреждения…».
«Тяжело себе представить размер этих зданий, – заканчивал свои воспоминания Станислав Понятовский. – В 1830 году, когда пишутся эти строки, они наверняка частично либо полностью превратились в руины». Племянник короля ошибался…