Загадки Марии

Недавно сотрудники Дома-музея Максима Богдановича традиционно провели вечер памяти легендарного белорусского поэта. В деревянном домике на тихой гродненской улице, бывшей Садовой, почтили 99-летие со дня его смерти. С 1986  здесь размещены музейные экспозиции. 

Недавно сотрудники Дома-музея Максима Богдановича традиционно провели вечер памяти легендарного белорусского поэта. В деревянном домике на тихой гродненской улице, бывшей Садовой, почтили 99-летие со дня его смерти. С 1986 здесь размещены музейные экспозиции.

С Гродно семью Богдановичей связывает трагическая история. На протяжении шести лет Мария Богданович родила четверых детей — Вадима, Максима, Льва и Нину. Ослабленная частыми родами, женщина заболела скоротечной формой туберкулеза и в октябре 1896 года скончалась. Ее муж недолго задержался в Гродно и вскоре с детьми перевелся по службе в Нижний Новгород.

История эта хорошо известная, подробно описана литературоведами. Но меня волнуют странные, «белые», почти не изученные современными исследователями страницы биографии матери Максима — Марии Богданович. В них столько завязанных узелков, которые при желании можно развязать, стоит только проявить волю.

Даже сотрудники музея говорят, что современные книги, статьи, монографии, посвященные жизни Максима и его окружению, грешат повторами, основная масса работ строится на одном источнике — мемуарах Богдановича-отца.

Есть в многажды повторяющихся и потому стертых текстах, особенно юбилейных, посвященных биографиям тех или иных писателей и поэтов, какая-то заунывность… и обреченность. Они выхолощены, гладки, как холодная речная галька, их не хочется читать. После знакомства с таким многостраничными текстами понимаешь, что всё давным-давно открыто, занесено в каталоги и сдано на хранение в вечность. Казалось бы, нечего искать…

Однако поиск утраченного не всегда безнадежен. Сколько еще неоткрытых загадок хранит прошлое! Иногда небольшая ревизия опубликованных материалов преподносит сюрпризы.

***
В мемуарах А. Е. Богдановича читаем: «Мать Максима, будучи живым талантливым ребенком с роскошными волосами, обратила на себя внимание попечительницы приюта губернаторши Петровой, которая взяла ее к себе в дом и послала учиться в женское Александровское училище, а по окончании обучения в нем отправила ее в Петербург в женскую учительскую школу, поселив на квартире у своих родственников Петровых».

Вот застряла у меня одна мысль, сомнение: как бедная девочка-подросток из минского сиротского приюта Маша Мякота попала в дом генерал-губернатора Минской губернии и Минска Александра Ивановича Петрова? Вопрос, совершенно не разработанный исследователями.

После смерти мужа молодая вдова Татьяна Осиповна Мякота (ее годы жизни 1841–1921) осталась с пятью малыми ребятами. Несколько лет как могла сражалась с нуждой, но в ноябре 1882 года собрала двух старших дочерей Машу и Сашу, умирающего младшего сына и отвезла в минский приют.

Сиротские приюты, как и другие богоугодные места — лазареты, вдовие, повивальные, воспитательные дома призрения младенцев, казённокоштные пансионы, — находились под покровительством императрицы Марии.

В обществе была принята и приветствовалась благотворительность высоких особ. Сиротские дома давали несчастным обитателям самый минимум: кусок хлеба и крышу над головой, дети под руководством воспитателей получали элементарное образование, учили Закон Божий, молитвы, стихи, обучались практическим навыкам — шитью, вязанию.

Минский сиротский приют опекала жена губернатора Александра Ивановича Петрова. На рождественском вечере ей приглянулась красивая девочка с русыми волосами, что-то было в ней такое живое и заразительное, что попечительница не могла отвести от нее глаз.

Семья минского губернатора была бездетной, и наделенная талантами Маша понравилась попечительнице. Сама она еще была нестарой, образованной, культурной женщиной, дворянкой, уроженкой Петербурга.

Отмечу, что Машу взяли в дом не приживалкой или нахлебницей, а воспитанницей, по другим источникам — на правах приемной дочери, и вплоть до 1886 года девочка, пока губернатор А. И. Петров не был назначен на новую должность в Харьков, воспитывалась в семье высокого чиновника.

Пытаюсь представить, возможно ли такое сегодня, чтобы семья крупного чиновника взяла на воспитание ребенка-сироту?

Историческая справка:
Александр Иванович Петров (16 февраля 1838 — 15 августа 1915) — русский государственный деятель, минский (с 30 августа 1879 года по 30 января 1886 года) и харьковский губернатор. Из дворян Саратовской губернии.

Итак, скромная девочка на равных живет в семье у людей из высшего, светского общества. Не правда ли, интересно? Сколько рождается неожиданных вопросов. Маша Мякота вытянула счастливый билет, судьба обещает ей благополучие, удачное замужество и дальнейшее покровительство приемных родителей.

Маша живет в богатом особняке, обедает за общим столом, слышит светские разговоры, посещает театры, быстро всё схватывает. Гувернантка, выпускница Смольного института, обучает ее французскому языку. Девочка освоила нотную грамоту, играет на рояле Шопена, Моцарта, Чайковского, Мендельсона. Она много читает (в доме — богатая библиотека), успешно учится в минском Александровском женском училище. Превращение Золушки в принцессу…

***
Почему мною затеян этот разговор, для чего начала искать, процедив из нескольких источников, важные крупицы из жизни матери Максима Богдановича — Марии Афанасьевны? Есть много неисследованного, путаного, не всегда достоверного в короткой биографии, что требует подтверждения или опровержения. Ошибки надо исправлять и идти дальше.

Читаю в книге Л. Зуборева «Максим Богданович. Документальная повесть о белорусском песняре и его семье. Стихи поэта в оригинале, а также в переводе Леонида Зуборева»: «Маша оказалась на редкость одаренной ученицей и через два года прилично играла на рояле, удивляя своими успехами окружающих. Лариса Павловна определила Машу в Александровское женское училище».

Книга написана в 80-х годах прошлого столетия, неоднократно переиздавалась, у нее авторитетные рецензенты. Тогда почему кочует досадная ошибка: жена градоначальника Минска стала «Ларисой Ивановной» вместо Александры Михайловны? Эту самую ошибку повторит автор статьи «Молюсь за Богдановича Максима — в Минске» (журнал «Нёман», 2011 г.) Валентина Аколова. А еще она назовет минского губернатора «Флором Порфирьевичем». Почему такие вольности были допущены автором, не узнать, так как спросить уже не у кого.
Хотя можно было бы заглянуть в известные и опубликованные источники, в них есть достоверная информация. До А. И. Петрова минским губернатором был Валерий Иванович Чарыков, а после — князь Николай Николаевич Трубецкой.

Но вернусь к Маше. Приемная дочь Петровых успешно окончила Александровское женское училище в Минске (1882 г.) — данные из персональной энциклопедии «Максим Богданович» (2011г.).

Надеюсь, не без хлопот А. М. Петровой и по ее настоянию девушка поступила учиться в Петербург, в женскую учительскую школу… или в Учительский институт (1886 г.)? Тут источники опять неоднозначны. 

Старые институтские фотографии сохранили интерьеры читального зала, библиотеки, актового зала, аудиторий с портретами царственных особ. Мягкие черты юных романтических женских лиц дают нам представление о той далекой эпохе. На них темные строгие платья, белые кружевные манжеты, воротнички. На столах — тяжелые чернильницы, библиотечные ящики для картотек, книги.

Архивы Петербурга, фонды Учительского института должны хранить информацию о курсистке Марии Мякоте.

Между Александровским женским училищем и Петербургской женской учительской школой — четыре года. Мария попала из Минска в совершенно другой мир, в «северную Венецию» — город дворцов, мостов, театров.

В Петербурге девушка, наверное, училась почти три курса. Она занимается в Императорской библиотеке, посещает места, о которых читала у Достоевского, — Зимний дворец, Исаакиевский собор, Летний сад, «Медного всадника».

Из статьи В. Аколовой «Особенные успехи делала Маша в изучении языков, пробовала сочинять сама; ее первые литературные опыты получили одобрение педагогов». Самые точные наблюдения о литературных способностях жены оставил в мемуарах Адам Богданович («Материалы к биографии Максима Адамовича Богдановича»): «При том она много читала. Ее письма поражали меткостью наблюдений и живостью и картинностью языка. Находящийся среди материалов единственный рассказ, ею написанный, показывает, что она обладала даром изобразительности, а при этом условии из нее могла бы выработаться хорошая писательница. Необходимо отметить еще одну черту: чрезвычайную, иногда мучительную живость воображения».

Сохранился только один рассказ Марии Богданович, он назывался «Накануне Рождества» и был напечатан 29 декабря 1893 г. в газете «Гродненские губернские ведомости». Рассказ написан на русском языке, так как в западных окраинах царской империи газеты выходили на русском. Впрочем, на нем же велось делопроизводство, обучение в гимназиях, реальных училищах.

***
Конечно, история не имеет сослагательного наклонения. Если бы… Если бы юная Мария по приезде из Петербурга на каникулы случайно не встретила в минском театре Адама Богдановича.

Встретила, влюбилась… Если уж задумана судьба человеческая, то редко что-то путается в ее планах, обычно случается то, что должно. Молодые люди решили пожениться.

Венчание Адама и Марии состоялось в 1888 году в местечке Хмарин-Городок, в 12 верстах от Минска, в приходской церкви Рождества Пресвятой Богородицы. На венчании присутствовали приемные родители Марии.

Спустя много лет А. Богданович пишет с восхищением о красоте своей юной жены: «Необыкновенная живость восприятия, и чувства, и движений, — была основной, выдающейся чертой ее натуры. Подвижная, всегда веселая, с искристыми глазами, с косой чудовищной величины, она вдобавок обладала грацией котенка и той неотразимо чарующей прелестью, которую принято называть женственностью».

В 1888 году Адаму Богдановичу исполнилось 26 лет, а Марии — 19. Богданович преподавал в первом минском городском училище, по некоторым документам — был директором. Материально чета была обеспечена, при хорошем учительском жаловании («Я зарабатывал довольно много, до 1500 рублей в год при готовой квартире с отоплением и освещением») можно строить семейные планы. 

Мария не доучилась в Учительском институте, вернулась в Минск, где 6 марта 1890 года у Богдановичей родится первенец — Вадим. В 1891 году, 9 декабря по новому стилю, в семье родился второй мальчик, его назвали Максимом.

По теплым письмам Марии к мужу можно судить, что жили они счастливо, в любви и согласии. Но счастливый минский период скоро закончился. Неожиданно у супруга обострилась болезнь. В преподавательской училища пошла горлом кровь, поставили диагноз — туберкулез, работать с детьми Адам Богданович уже не мог. Финансовое положение осложнилось. В Минске не удавалось найти подходящего места, а к тому времени губернаторская чета Петровых уже жила в Харькове. 

Но, думаю, приемные родители не оставляли без покровительства Марию. Наверное, не без их протекции Богдановичи неожиданно переехали в Гродно. Здесь с 16 июня 1886 г. начало работать новое отделение Государственного поземельного крестьянского банка. С июня 1892 года А. Е. Богданович связал свою карьеру с этим учреждением — потом работал в Нижнем Новгороде, Ярославле, вплоть до 1917-го, когда оказался в отделении банка в Симферополе.

В гродненском отделении отец будущего поэта вел все банковское делопроизводство, хотя числился помощником бухгалтера. Банк занимал помещение по нынешней Социалистической улице, где еще недавно была посменная школа. В 1913 году переехал в здание на Софийскую улицу (ул. Ленина, 9; бывший штаб армии).

Даже в наши дни трудно представить столь резкую смену профессии: из учителя — в банковские служащие. Как рассказывают экскурсоводы музея, в банке Адам Егорович работал до обеда, в остальное время помогал в городской публичной библиотеке, много публиковался в местной газете «Гродненские губернские ведомости». В царской России государственные служащие кроме жалования получали хороший «соцпакет»: оплачивалась съемная квартира, а дрова, освещение — бесплатно.

***
Переезд в Гродно состоялся в июле 1892 года. Мария Афанасьевна на правах хозяйки занялась обустройством просторной съемной квартиры на Садовой — гостиная, кабинет мужа, две детские, столовая, ее комната с трюмо, туалетным столиком, ширмой, удобным креслом для чтения…

Из очаровательной петербургской гимназистки Маша превратилась в гостеприимную хозяйку, счастливую мать быстро растущего семейства. У нее уже был опыт — вышколенность, изящные манеры и тонкие наблюдения. Годы, проведенные в семье губернатора Петрова, не пропали даром. Семья прибавлялась, в ноябре 1894 года родился третий сын, Лев. Хозяйка взяла в дом девочку-сиротку Дарку, та помогала ей по хозяйству, бегала за продуктами на рынок, присматривала за детьми, была расторопна, сметлива. Мария научила ее читать и писать.

Молодая хозяйка обставила дом на манер салона для культурных и образованных гродненцев. Постоянными гостями его стала интеллигенция — врачи, офицеры, учителя, служащие. В уютной гостиной обсуждались литературные новинки, театральные премьеры. Устраивались пикники на природе, катания на лодках.

Мария Афанасьевна для своего времени была женщиной образованной, начитанной, музицировала, из магазина Петербурга выписывала ноты и литературные журналы, детей обучала по новой педагогической методике. Что не мешало ей любить их безмерно. Она просто расточала им свою любовь, как будто знала, что ждет ее бедных мальчиков в недалеком будущем.

Адам Богданович вспоминает: «Единственно, в чем она была неисправима, пристрастна, погрешала против справедливости, так только в том, что она считала своих детей без сравнения лучше всяких других детей, ей известных…»

Мария Афанасьевна прожила всего 27 лет. Одна и та же болезнь, туберкулез, свела мать и сына в могилы. Если бы…

История не знает сослагательного наклонения. Мария Богданович подарила миру гениального поэта, нашего земляка, детские годы которого прошли в Гродно, на берегу Немана.
Мать и сын очень внешне похожи, у них красивые, одухотворенные лица.

***
Ранняя смерть матери, замкнутость, осознание своего сиротства, изматывающая болезнь, мучительное вслушивание в себе, узнавание при рождении поэтических строчек, открытие нового мира, неожиданная радость от приобщения к поэзии, возвращала мальчика в прошлое, там он был защищен и любим мамой. Строки рождались звонкими, упругими, в них слышалось далекое эхо — женский голос. В странной для него и новой поэтической стихии словотворчества, его ритмики, музыки, энергии Максим чувствовал себя уверенным и более сильным. Боль от потери матери никуда не уходила, она всегда оставалась с ним, его тянуло к родной, давно оставленной земле, как будто там его ждет давно утраченное…

Осенью 1916 года, такого трудного и по-военному смутного, он приедет в Минск. Холодной зимой у него обостриться старая болезнь — туберкулез. Из Минска в Крым Максим Богданович уехал в феврале 1917-го, уехал лечиться уже тяжелобольным, но получилось — умирать.
25 мая в Ялте, где он оказался совершенно один, без поддержки родных, поэта не стало, его даже хоронили чужие люди.

P. S.

В наше время усилиями благодарных гродненцев на старом православном кладбище в Гродно Марии Богданович установлено надгробие, сегодня это некрополь на улице Антонова (некогда Иерусалимской).