Машина времени: Ограбление гродненского губернатора

Вечером 4 сентября 1821 года рядовой третьей роты Гродненского гарнизонного батальона Фёдор Б. с двумя солдатами Егерского полка пил в шинке неподалеку от Дворцовой площади (ныне площади Тызенгауза). Сидели долго, до трех часов ночи, и сговорились обокрасть дом… губернатора — Михаила Фадеевича Бутовт-Андржейковича.

 

Продолжение темы. Начало в №36 от 3 сентября 2014 года

Казенный дом и его обитатели

Бывший дворец Антония Тызенгауза, в котором жили все гродненские губернаторы XIX — начала XX века, по ночам охранялся часовым. Однако не был огорожен. Через низко расположенные окна хорошо просматривалось внутреннее богатое убранство анфилады комнат, заполненных дорогими вещами. 

При Бутовт-Андржейко-виче, начиная с 22 ноября 1817 года, охрану сняли. В доме, который стоял на месте современного памятника воинам-освободителям в городском парке, жила вся семья губернатора — жена и семеро детей. 

Беспечный, но деятельный губернатор

Бутовт-Андржейкович еще в 1794 году принимал участие в восстании Тадеуша Костюшко (отличился при взятии Вильно, Варшавы, в сражении под Слонимом) и был уволен со службы королем Станиславом Августом Понятовским. Храбрость и отвага уживались в нем с дипломатической изворотливостью. Во время Отечественной войны 1812 года он, будучи Гродненским поветовым маршалком, вначале с радостью встретил входящие в Гродно французские войска во главе с Жеромом Бонапартом, а в конце войны — русский отряд Дениса Давыдова!

Этот губернатор был деятельным человеком во всех сферах жизни города. В 1819 году издал брошюру «О школе Ланкастера» (взаимного обучения) и содействовал появлению таковой в 1820-м. Во время его пребывания на посту началось строительство Августовского канала (1824 год), он стоял у истоков Гродненского благотворительного общества, открыл в 1820-м губернскую типографию, возглавлял в 1821 году гродненскую кафедру масонской ложи «Друзья человечества».

Неудавшееся проникновение

…В изрядном подпитии под покровом темноты собутыльники покинули шинок, прокрались к дому со стороны огорода. Фёдор Б., вооруженный дубиной, выломал окошко, проник в одну из комнат и стал быстро забирать легкие к выносу вещи: фарфоровые статуэтки, часы, бронзовые канделябры, столовое серебро, все складывая в сдернутую с окна портьеру. Шумное вторжение заставило проснуться служащего, Фротера, который разбудил слуг и губернатора. Вор попытался улизнуть, выбросив из-под шинели украденные золотые вещи, но его связали и призвали на помощь проходивший по площади караул, который отвел ночного татя в тюрьму.
Заслышав шум в доме, компаньоны Фёдора испугались, бросили его на произвол судьбы и дали деру. В тюрьме на дознании Б. сказал, что не знает имен и фамилий подельников и никогда с ними не был знаком.
Бутовт-Андржейкович обратился к Гродненскому коменданту полковнику Шицу с просьбой командировать надежного офицера, который бы вместе с направленным от губернатора писарем гродненского земского поветового суда Кудоровским помог обнаружить скрывшихся преступников. Прежде всего были допрошены шинкарь, его семейство и завсегдатаи кабака.

На очной ставке Фёдор Б. то ли не захотел, то ли не мог опознать егерей-собутыльников, приняв всю вину на себя. О дальнейшей судьбе незадачливого солдата история умалчивает. Можно предположить, что по окончании следствия он был приговорен к битью кнутом, выжиганию на лице клейма «Вор» и ссылке на каторжные работы.

В случившемся происшествии губернатор обвинил прежде всего полицию, которая вопреки его многократным устным и письменным повелениям (приказам) смотрела сквозь пальцы на открытые до утра, «до ухода последнего посетителя», многочисленные в Гродно питейные и публичные дома и пьянствующих в них солдат из расквартированных в городе войск. Бутовт-Андржейкович попенял и военным начальникам, допустившим то, что их нижние чины поздно ночью шатаются по улицам и кабакам.

За безопасность гродненцев

Озабоченный более спокойствием и безопасностью жителей города, чем случившимся в его доме воровством, Михаил Фадеевич 5 сентября 1821 года издал приказ, который запрещал после «вечерней такты» (то есть «отбоя» или «вечерней зори», наступавшей с 22.00) ходить по улицам солдатам и «худо одетым людям низшего сословия», а также зажигать огонь в шинках.

Порядок и тишина в городе были восстановлены.