Школа XXI века: новые роли в старом сериале?

Накануне Дня учителя о проблемах современной школы рассуждает магистр педагогических наук, преподаватель ГрГУ Владимир Лявшук — постоянный автор «Вечернего Гродно», ведущий блога на сайте vgr.by.

Двадцать девять лет назад великий Советский Союз решил бороться с пьянством. Результат не замедлил себя ждать. Люди протрезвели и задумались: почему мы живем так, как живем, можно ли жить по-другому и как это сделать? Что было дальше, сегодня описано в учебниках истории. Но в этой связи примечательно другое. Тогда, в середине восьмидесятых, за ответом на главные вопросы обратились к школьным учителям. Они внезапно стали героями дня и собрали миллионы у телеэкранов. Их интервью в центральных газетах читали как откровения.

Шаталов, Ильин, Амонашвили, Лысенкова и другие учителя-новаторы…

«Если не реформировать школу, наступит тьма!» — говорили одни. «Тьма наступит, если сломать лучшую в мире советскую систему образования!» — говорили их противники. В итоге школу решили реформировать, но не ломать. И тьма не наступила.

Реформа школы продолжается уже почти три десятилетия. Это значит, что три поколения школьников прошли полный цикл обучения в условиях постоянных перемен. И ничего, как-то выжили.

Зачем человек ходит в школу?

Мы привыкли отвечать на этот вопрос однозначно: за знаниями, умениями и навыками.

Но за этим ходят ученики. А учителя? Те ходят «сеять доброе и вечное в души учеников». Эти два стереотипа, говорят британские и американские исследователи школьной жизни, мешают понять очевидные факты. В последние два столетия европейские дети ходят в школу до определенного возраста потому, что так велит закон. Учителя — представители этого закона в стенах школы, а это значит, что сами они ходят в школу реализовывать власть.

И действительно, обязательные одиннадцать лет в школе — это ведь одна пятая или шестая часть активной жизни. Ведь даже с родителями в течение дня ученик видится меньше, чем с одноклассниками. В наше время школа больше не готовит к настоящей жизни. Школа и есть сама жизнь.

Лет двадцать лет назад некто Петер Вудс опубликовал статью, где описал восемь стратегий выживания, практикуемых учителями в школе. Это вызвало бурю возмущения среди учителей. Они ведь думали, что «вкладывают в учеников часть души», а оказалось, что «душу вкладывать — это дело Господа», а дело учителя — выжить в рамках жесткой дисциплины школьного конвейера. Тем не менее к теории Вудса быстро привыкли и стали исследовать заодно стратегии выживания учеников. Для этого классифицировали их по группам: «заучки», «подлизы», «приколисты», анархисты и школьные бунтари. Разобрали по элементам все их забавы, флирты и акты агрессии. Затем попытались соединить изученное в нечто цельное. И что? Получилась знакомая до боли картинка школьной жизни. Хочешь — рассматривай ее, а хочешь — пиши телевизионный сценарий.

Какая польза от этого учителям и ученикам? Сомнительная. Они ведь не играют в сериале «Школа». Они одиннадцать лет в школе живут и выживают.

А та ли нынче школа?

За последние полвека положение школы сильно изменилось. Пятьдесят лет назад в нашей стране большинство детей жило в семьях с низким и очень низким достатком. Родители тяжело трудились. Семьи эпохи фильмов «Весна на Заречной улице» и «Доживем до понедельника» жили в сложных бытовых и санитарных условиях.

А чем была в те времена школа? Чистым и светлым волшебным дворцом. Светлым — потому что в школе не жалели освещения. Чистым — потому что в школе все дети были умыты, а учителя — молоды, красивы и образованы. Волшебным — потому что в школе было множество чудес. Они хранились в кабинетах физики, химии и биологии.

А ведь еще была и школьная библиотека…

На страницах «Вечёрки» как-то вспоминалось, что первый телевизор в Гродно появился в 1958 году. То есть пятьдесят лет назад источником для детских фантазий была именно школьная библиотека.

В те недалекие времена — фактически времена детства наших родителей — дети воспитывались не только учителем, но и всей обстановкой школы. Будучи одетым в школьную форму, ученик был интегрированной частью школы. Форма создавала иллюзию равенства возможностей. В принципе, так оно и было. Социометрический статус ученика во многом определялся его сугубо интеллектуальными достижениями. Дети хотели учиться, а учителям хотелось учить.

Что изменилось?

Общество сделало рывок в сторону материального достатка. И школа потеряла статус светлого, чистого и тем более волшебного дворца.

И дело не только в том, что интерьеры школьных классов несравнимы даже с самым дешевым евроремонтом в квартирах учеников и учителей. В школе есть и другие, не менее важные для воспитания места. Если кто-либо сомневается в этом, то я его пригласил бы пройтись по школьным туалетам.

Пятьдесят лет назад оборудование школьного туалета чаще всего сильно отличалось от того, что ждало ученика дома. В школе в самой интимной ситуации ученик чувствовал себя человеком, а не зверюшкой под кустом. Сегодня положение дел диаметрально противоположно. В отличие от домашних оплотов интимности школьные санузлы («на пять тысяч зрителей») вызывают у многих детей стресс, а у заезжих иностранцев — культурный шок. Им никак невдомек, почему у кабинок (если они есть) нет дверей, у унитаза нет крышки, а к нему пристроены не то ступени, не то каменные подошвы, на которые надо громоздиться.

Школа живет в ситуации нарастающего технологического отставания. Это касается 80% школ во всем мире. Но если для «осовременивания» интерьера нужны только деньги, то как остановить устаревание «чудес» в химическом и физическом кабинетах? Они ведь давно не идут ни в какое сравнение тем, что школьник видит по телеканалам Discovery или Explorer. А уж тем более с тем, что доступно обычному школьному «гарри поттеру» в Интернете.

Скажите, какой смысл в изготовлении учениками молотка на уроке труда? Причем в течение школьной четверти? Я не знаю ни одного предприятия, где рабочему приходится напильником из куска неизвестного металла делать молоток. Может, стоит перестать обманывать себя, детей и родителей, а уроки труда назвать уроками воспитания воли и упорства?..

Еще один аспект кардинальных перемен в школьной жизни. Наши дети не читают. А зачем? Пятьдесят лет назад взрослые читали для развлечения, а дети брали в школьной библиотеке книги, чтобы в процессе чтения усвоить те или иные позитивные модели поведения. Но сегодня эти модели транслируются в сериалах. Чтение особо не имеет практического смысла. На фоне более «горячих» средств коммуникации, таких как радио, телевидение, мультимедийный компьютер или даже простенький смартфон, книги в качестве транслятора полезной информации всё больше проигрывают.

Чтобы не быть голословным, приведу пример. Не так давно, будучи в одной из лучших гродненских школ, увидел объявление о школьном конкурсе по риторике. Среди конкурсных заданий — «реклама любимого урока». Вроде бы все великолепно. Но «фишка» в том, что для овладения риторикой надо много читать, а чтобы выиграть данный конкурс по риторике, читать не обязательно, но надо смотреть много  рекламы. И так далее… Чтобы быть веселым и находчивым, надо смотреть КВН. А чтобы стать богатым за счет эрудиции, надо смотреть телевикторины или хотя бы вышить кроссворд на трусах и попасть к Леониду Якубовичу, а не учиться в школе.

А учителя? И здесь за последние годы произошли перемены. Пятьдесят лет назад подавляющее большинство родителей были менее образованы по сравнению с учителем. И ученик шел в школу за просвещением. Учитель говорил ему, чем лучше заняться и как поступать, чтобы добиться в жизни успеха. Сегодня все больше родителей (особенно в городе) имеют высшее образование. Очень многие из них зарабатывают значительно лучше учителей. И именно они предъявляют новые требования к образованию своих детей. Ибо объективно они лучше школы знают, чем нужно заниматься их детям, чтобы добиться успеха в жизни.

Может быть, изнутри школы дело видится по-другому. Но со стороны, если приглядеться и сравнить, что было в твои школьные годы и что сейчас, перемены весьма заметны. Если для той школы больше подходила метафора «светлого и теплого инкубатора для цыплят», то для сегодняшней школы — метафора относительно благоустроенной «камеры временного хранения детей». Если кого-то задевают такие сравнения, добро пожаловать на блог в «Вечёрке» — обсудим и, может быть, найдем другие.

Школа с «дырявыми» стенами

На взгляд со стороны, причины системного кризиса современного образования состоят в том, что окружающий нас материальный мир становится все более интерактивным, люди — более отчужденными, а школа при этом не меняется.

Когда в конце девятнадцатого века американский учитель Александр Белл запатентовал изобретение, улучшающее дидактический процесс в учреждении для слабослышащих детей, то он вряд ли думал, что через неполных сто пятьдесят лет школьники при помощи этого изобретения взломают стены школы как социального института. Александр Белл изобрел телефон. Это было большое электромеханическое «ухо», которое вбирало голос одного человека и передавало его другому через расстояние. Сегодня телефон в руках школьника превратился в незаменимое средство решения многих школьных проблем.

«Зачем школьнику дорогой мобильник с диктофоном, двумя фотокамерами и выходом в интернет?» — в свое время спросил я у сына. Он ответил, что диктофон нужен для изложений, а фотоаппарат — для тестов. Решенный отличником тест фотографируется и пересылается по интернету. Причем может пересылаться из класса в класс. Вот и стоит сегодня родитель перед дилеммой: не вооружить ребенка средством коммуникации — значит лишить его дополнительного шанса на успешное выживание в школе, вооружить — уничтожить соответствие оценок знаниям. Не в этом ли одна из причин сегодняшнего расцвета репетиторства?

А сетевые игры во время урока? Тишина на уроке обманчива. Если руки под партой и глаза там же, то учатся ученики в этот момент или играют? Благодаря новым технологиям стены школы стали «дырявыми», а ученики выскальзывают из-под авторитарной власти школы. Хорошо это или плохо? Пока непонятно.

В Краковской политехнике — лучшем техническом вузе Польши — компьютерные средства на лекциях запрещены. И не только потому, что искушение поиграть у будущих инженеров очень высоко. Дело в том, что при собственноручном писании конспекта информация воспринимается ушами, через мозг преобразуется в микродвижения пальцев, создающих текст на бумаге, правильность которого, в свою очередь, контролируется глазами. Это ведь совершенно иной процесс, нежели выбор клавиш на клавиатуре ноутбука вслед за словами преподавателя. Созидать уникальную  (из-за почерка) строчку текста или выбирать клавиши со стандартными буквами — где больше творчества, необходимого инженеру?

В прошлом месяце по телевизору директор и учителя некоей крутой белоруской школы хвастались компьютерным тестированием прямо на уроке. Рассказывали, насколько инновационным является использование интерактивной доски. При этом перед каждым ребенком стоял огромный монитор, а учительница, ткнув в доску пальцем, пыталась получить отклик у учеников. А те, как бойцы на форте Гродненской крепости, ныряли от ее вопросов за мигающие экраны.

Такие вот новации. Трудно определиться с однозначной оценкой. Но главное, что нет способа этим новациям противостоять. Школа должна найти какое-то системное решение. И, несомненно, найдет. На то она и школа. Часть нашей жизни — жизни родителей, учеников и учителей. Особенно учителей. Тех настоящих, которые, несмотря на компьютеры, любят общение с нашими детьми, берут их за руку и пытаются научить их быть счастливыми творцами в реальной жизни. Тех настоящих, кого мы искренне поздравляем в первое воскресенье октября. Удачи вам в школе!

Владимир Лявшук

Магистр педагогических наук, преподаватель ГрГУ им. Янки Купалы.