Эколог из Польши хочет померять все деревья в Беловежской пуще, но не может найти в Беларуси партнеров

Как выглядит Беловежская пуща с польской стороны, корреспондентам «Вечёрки» показал Януш Корбель.

— В Беловежской пуще все по-другому, жизнь идет по своим законам — говорит председатель Общества охраны ландшафта Януш Корбель, увлекая нас в лес, где деревья можно лишь осторожно гладить, а ходить — размеренно, исключительно по специальным тропинкам.

Лесной знаток решительно направляется в сторону пущи по старинной брусчатке, которая утопает в грязи и снеговых лужах после оттепели. Януш ведет нас в особое место — зрелый лес, ядро Беловежской пущи с польской стороны. Он переехал в Беловежскую пущу 13 лет назад и за это время выучил тут практически каждое дерево, многих животных видел вблизи.

Это единственный в мире лес, где так хорошо представлены разные виды растений всех уровней. Он отличается и своей мозаичностью — разные фрагменты леса непохожи друг на друга.

Ученые против лесников

Через столетние дубовые ворота, построенные когда-то без единого гвоздя, мы проходим в невероятную сказку. Лес впечатляет с первого взгляда. Кажется, что тут недавно прошла буря, а лесникам вовсе нет дела до образовавшегося развала. Но то, что мы приняли за хаос, оказывается гармонией. Тут рука человека не вмешивается в природу уже на протяжении ста лет, чтобы воссоздать первозданный девственный лес, живущий по правилам, которые внимательно изучают ученые.

На этой почве и продолжается конфликт между наукой и практикой, которые по разному смотрят на хозяйствование в лесу. Лесники, как и многие местные жители, считают расточительством буреломы. Ведь около 30–40% леса состоят из поваленных деревьев, которые можно было бы выгодно продать. А при запрете рубить деревья и активно наводить в пуще порядки, лесничества остаются фактически без работы.

— Лучшая охрана пущи — ничего в ней не делать, — говорит Януш Корбель и тут же предупреждает одного из участников нашего путешествия, чтобы не курил. — Всё, что происходит в лесу, имеет свой смысл и прекрасно без вмешательства человека.

Януш Корбель

Очень редко совы делают гнезда так низко. А в этом дереве даже вывелись птенцы

Мох растет не только с северной стороны

Януш показывает нам столетние липы, поросшие мхом. Когда дерево наклонено, основание ствола утолщается, становится похожим на бутылку. Попутно наш провожатый разрушает стереотипы: мох на деревьях растет там, где стекает влага, и вовсе необязательно с северной стороны.

Оказывается, упавшие деревья тоже полезны. Они служат преградой, защищают от ветра. Их населяют до 40% различных видов растений, грибов, насекомых. На месте упавшей липы может вырасти молодая липка. Поваленные деревья являются и естественным барьером для животных.

А жук-короед, по мнению ученых, совсем не вредитель. Он вносит необходимое равновесие в природу, регулируя количество мышей и сов и позволяя в раз в 6–7 лет деревьям отдохнуть от плодоношения. Кроме того, если бы не было короеда, не было и трехпалого дятла, крайне редкого в Европе.

Вот дупло в двух метрах от земли, где когда-то гнездилась и вывела птенцов сова. Обычно совы селятся не ниже чем на высоте 3,5 метра, чтобы обезопасить себя от диких зверей. А тут ей было не страшно и ниже. Дерево стоит недалеко от туристической тропинки, а значит, звери рядом ходить не будут. Еще одно дупло — остатки старой борти, улья в дереве, которая давала мед, может быть, и сто лет назад.

По дороге мы встретили еще одного удивительного человека. Жизнерадостный экскурсовод Станислав раньше был директором крупной фабрики по переработке леса. После инфаркта он изменил свои приоритеты, переехал в пущу жить и стал водить экскурсии.

Януш хочет померять все деревья в пуще

Вместе со своим другом экологом, Януш за 13 лет обмерял все большие деревья в Беловежье. В каталоге — ели выше пятидесяти метров, дубы в четыре обхвата. Мы встретили дубы в обхвате около 7,5 метра, липы  — почти 6 метров. Клен, тонкое дерево, которое обычно растет в полях, тут достигает четырех метров в обхвате. Реальный возраст таких деревьев определить очень трудно, нельзя делать срезы и «запускать» специальные зонды. Правда, Януш умеет определять возраст деревьев, не спиливая их. Он показывает нам величественные 300-, 400- и даже 500-летние дубы. А липа, хоть и широкая в обхвате, но не является долгожителем.

Экологи ведут подробный учет всех крупных деревьев в пуще с польской стороны. И теперь Януш предлагает измерить все такие же деревья в белорусской части пущи и составить подробный каталог. Это тем более важно, что белорусская и в частности гродненская часть обладает самыми зрелыми, а значит старыми лесами. Экоактивист предлагает сделать совместный проект и ищет партнеров на нашей стороне. Однако до сих пор ему не удалось договориться с коллегами, которые смогли бы провести его по белорусской части пущи и показать самые старые и объемные деревья.

Уже темнеет, но энтузиазм Януша заражает и нас — мы пробираемся по льду и лужам всё глубже в пущу. Где же еще можно увидеть вывороченную ель с плоской, как стена, корневой системой, или живописно наклонившиеся к земле могучие липы, или деревья, с лопнувшей от мороза корой, которые обычно срубают из-за бесполезности? Казалось, что мы уже достаточно полюбовались на лесные красоты, как вдруг перед нами открылась просто волшебная картина: затопленная низина с полурастаявшим льдом, смешанным с цветом грунта, — будто из сказки!

«Самые страшные «звери» — комары и клещи»

— Самые страшные «звери» тут — комары и клещи, — отвечает наш экскурсовод на вопрос о безопасности.

Он считает, что многие опасения по поводу диких животных — это всего лишь предубеждения. Оказывается, волки никогда не нападают на людей первыми. Миф о злом волке мог возникнуть в голодное лихолетье, когда клыкастые шли за обозами, людьми, но лишь для того, чтобы подкормиться мертвыми лошадьми или трупами, но никак не живыми.

— Однажды волк попался в капкан, а лесники освободили его и оставили на лечение. Мне дали ключи от клетки с волком. И я подружился с ним, потом на свободе он гулял рядом со мной.

Страх нападения дикой свиноматки Януш тоже считает необоснованным. Он встречал их с поросятами около сотни раз, и ни разу она на него не нападала.

— Дикие кабаны очень плохо видят, — предполагает экоактивист. — Бывает, что они стремительно бегут на людей, но не из желания напасть, а чтобы получше рассмотреть. Не раз бывало, что кабан, заметив меня издалека, мчался навстречу из любопытства, но, приблизившись, пугался и убегал в обратном направлении.

Входные ворота в парк 100 лет назад сделали из дуба без единого гвоздя

А вот от зубров стоит держаться на дистанции. Туристы любят подходить к ним слишком близко, чтобы сделать снимок. Но король пущи весит полтонны.

Оказывается, животные боятся людей больше, чем люди их. За время прогулки по пуще из живности увидели лишь редкого черного дятла.

— Мы ходим слишком громко. Они давно нас обнаружили и ушли подальше, — пояснил Януш.

Обычно он бродит по лесу тихо, чтобы увидеть зверей вблизи. Однако волк, как тихо ни ходи, чует человека на расстоянии 2,5 километра. И все же однажды увидел его совсем близко.

— Волк не ушел не потому, что не слышал меня, а потому что хотел на меня посмотреть, — убежден наш гид.

Интересно, что раньше зубры жили не в лесу, а на открытой местности, это потом спрятались в лес от людей. Дикие звери и теперь иногда выходят на поле рядом с пущей. Нам повезло заметить признаки их присутствия.

— Вот это зубр, — говорит Януш, показывая на солидную «лепешку». — А вот это олень — его «следы» похожи на овечьи, но крупнее.

Зубр в Польше под охраной, но его мясо есть в меню ресторана

Изменились орудия охоты — изменилось и поведение животных. Исследования шведских ученых показали, что звери сегодня «знают», что пуля их может настичь и с большого расстояния. Поэтому они выработали новую тактику — не убегать, как раньше, а прятаться и становиться незаметными.

Охота в Польше значительно отличается от белорусской. Многие виды животных убивать запрещено. В частности, запрет есть на волка, оленя, зубра. Правда, отстрелить зубра можно, но только больного или очень старого. «Выбраковку» проводят исключительно работники лесничества. Большая часть туши идет на исследования, шкура и голова (при необходимости — чучело) отправляются в музей. И только небольшая часть мяса попадает в продажу. Вот почему в элитном ресторане «Зубровка» можно отведать пельмени из мяса зубра.

Как дубовый пень загородил двери сейма

Каждый день Януш Корбель отправляется в пущу и проводит несколько часов в самых заповедных и нехоженых уголках. У него есть специальное разрешение на это от дирекции.  В Беловежье он еще пишет книги, снимает фильмы, проводит исследования, служит проводником для ученых и журналистов.

Анджэй Януш Корбель родился в Катовицах в 1946 году. Получил образование архитектора. Но однажды решил, что важнее защищать природу, и вместе с друзьями в 1987 году создал «Мастерскую живой архитектуры», которая вскоре трансформировалась в «Мастерскую ради всех существ». Уже 20 лет Януш является редактором экологического ежемесячного журнала «Дикая жизнь».

Корбель был одним из инициаторов акции «Пень под сеймом» в 1994 году. Тогда в знак протеста против срубленных в пуще около пятисот реликтовых деревьев активисты привезли к сейму огромный дубовый пень, подперли им дверь и приковали цепями так, что никто не мог выйти из здания. Таким образом экологам удалось добиться расширения заповедной зоны Беловежской пущи. За много лет она увеличилась с 7 до 17% всей Беловежской пущи с польской стороны.

В Беловежскую пущу Януш переехал 13 лет назад. Заповедный лес начинается в пятистах метрах от его простого старого дома из цельных бревен, который удивительным образом ему достался от местной бабушки. Она просто взяла ту сумму, которую смог собрать, и сказала: «Я вижу, что это твой дом». 

Внутри своего 100-летнего дома Януш Корбель воссоздал интерьер старинной усадьбы