Шипы и розы Саетов. Через Гродно и Брест пролегали жизненные пути докторской династии
Западный край, по которому проходила черта оседлости, имел в этот счет дополнительный колорит – не только культурологический, но и профессиональный. В городах и местечках лучшие еврейские доктора были вне конкуренции. Европейское образование и старательность укрепляли их репутацию, а фамильные секреты вкупе с особым отношением к врачебной традиции рождали династии. Одна из таких – докторов Саетов, трудившихся в гродненских и брестских краях с конца XIX века, – насчитывает четыре поколения и порядка 350 лет суммарной врачебной практики.
Начало положили Самуил и Гавриил Саеты, окончившие медицинские факультеты Харьковского и Дерптского университетов. Самуил, получив в Берлине специализацию по внутренним, кожным и венерическим болезням, осел в Гродно, где занимался частной практикой и работал в больничной кассе. Был гуманистом, неимущих зачастую лечил бесплатно. Рабочие табачной фабрики избрали его фабричным врачом, чем он очень гордился.
Гавриил Сает оставил добрый след в Мозыре, где после революции из частнопрактикующего врача стал первым заместителем заведующего уездздравотделом и санитарным врачом города, погиб от сыпного тифа в декабре 1919 года. Одна из мозырских улиц по сей день носит его имя.
Самуил Сает не в меньшей мере испытал на себе исторические шторма. В качестве военврача участвовал в русско-японской войне, а в 1914-м был мобилизован на фронт как врач артиллерийской бригады. Новое назначение в госпиталь на Украине позволило ему соединиться с семьей, чтобы больше уже не расставаться. По воспоминаниям сына, которому в ту пору было шесть лет, опьяненные свободой солдаты при их с отцом появлении кричали: «Дорогу доктору Саету!»
Когда появилась возможность, семья возвратилась в ставший польским Гродно. Здесь была новая среда, но привычные экономические отношения. Самуил Ефимович вернулся к частной практике, а жена вела дом – дипломированная хозяйка, учившаяся в Германии, игравшая на рояле и знавшая несколько языков. Дети поступили в гимназию.
Но вскоре власть снова переменилась: в 1920 году Гродно заняли красные. Время пошло неспокойное, жили как на иголках. Однажды вечером явился казак и велел доктору собираться.
Часы пробили полночь, а Самуила все не было. Роза уже не чаяла увидеть его живым, но спустя еще час-другой мужа вернули, а следом заволокли бочонок меда и добрый шмат сала. Оказалось, что кавалерийский комкор и его дама сердца страдали сифилисом, что было в то время неудивительно, и доктор делал им вливание сальварсаном.
Армия ушла под Варшаву, а потом покатилась обратно, и Польша вернулась, как тогда казалось, навсегда. Но из всех форм вложения капитала доктор Сает предпочел самый выгодный – в образование детей. Циля училась в консерватории, Фима – в гимназии имени Мицкевича, где кроме него был лишь один еврейский мальчик. А в 1927-м они с сестрой заболели туберкулезом, и эта страшная хворь, уносившая тысячи жизней, спустя годы определит для мальчика его путь.
Отправленные с мамой на лечение в австрийский Санкт-Блазен, дети потеряли год учебы, но из болезни выкарабкались. По возвращении Циля переменила консерваторию на варшавское отделение Сорбонны.
А Фима продолжил гимназическую учебу, столкнувшись с полным набором того, что нередко выпадает на долю еврейских мальчиков. Антисемитские настроения разожгли в нем протест. В доме много читали, и юноша, раскопав труды Бухарина и Плеханова, нашел их интересными.
Искания привели его в кружок, собиравшийся у вернувшейся из СССР семьи Шапиро, а позже – в КПЗБ. Учась в Виленском университете, был секретарем подпольной студенческой ячейки, готовил явки для старших товарищей. Попал в список неблагонадежных. Отца вызывали на беседы, требуя усмирить сына, но увлеченный романтикой Ефим упорствовал, продолжая нелегальную деятельность – вел агитацию среди безработных, рассказывал о Советской России по материалам, которые получал в ячейке. До поры ему удавалось отбиться от вопросов следователя, но надзор усиливался. Родители переживали, и Ефим с молодой женой перевелись в Варшаву. Он продолжал изучать медицину, а Вера – агрономию.
Варшавский университет был выше по уровню, имел прекрасную библиотеку, лекции здесь читали ученые с именами. Приезжал даже Зигмунд Фрейд, от вокзала до университета толпа его несла на руках.
В 1936 году Ефиму вручили диплом врача, но путь к признанию занял годы. Молодой доктор работал в неблагоприятном по дифтерии еврейском местечке, у стекольного фабриканта, обслуживал рабочих на возведении Висленской дамбы. Вернувшись в Варшаву, на правах неоплачиваемого практиканта работал в больнице, перенимая опыт у лучшего терапевта, а жил с дежурств в еврейском доме ребенка, параллельно осваивая педиатрию. Бывший сокурсник, открывший медицинское издательство, заказывал ему литературную обработку и переводы.
В конце августа 1939 года объявили мобилизацию. Ефим Сает уехал в Гродно, где был приписан к военкомату. 1 сентября проснулись от взрывов бомб: началась немецко-польская война. Вермахт быстро продвигался, город бомбили. Родители и сестра уехали в Слоним, а Ефим с приятелем решили перебраться к советской границе. Когда поезд пришел в Поставы, появились самолеты со звездами. В местечке поднялся крик: «Большевики идут!» Приятели были счастливы.
Саета назначили председателем избирательной комиссии по выборам в Народное собрание. Ефим выступал перед избирателями на русском, польском и идише.
Отца назначили в Гродно главврачом поликлиники, Циля преподавала в музыкальной школе. Ефим поехал врачевать в санаторий в Друскининкай, где трудился двоюродный брат. Жизнь Саетов снова наладилась, но спокойствие длилось недолго: грянула Великая Отечественная война.
С мужем сестры Ефим успел покинуть Гродно до прихода немцев. В течение года работали по деревням за крышу и стол. В 1942 году нашли партизан. До конца войны Сает был партизанским врачом в отрядах имени Щорса, Димитрова и семейном лагере. На его попечении было около четырехсот женщин, стариков и детей. Оказывал помощь при родах, боролся с инфекционными заболеваниями. Устроил отдельный стационар для детей и в условиях леса сумел не допустить детской смертности. По необходимости участвовал в боевых действиях. Помогая крестьянам в зоне эпидемии тифа, заразился сам и едва выкарабкался из болезни.
После войны пришла пустота: Ефим оказался один на всем белом свете. Остававшиеся в Гродно отец, мама, сестра и жена погибли в концлагере Треблинка.
Спасала работа, в которую Ефим Самуилович с головой окунулся. Заглушая боль, он истово трудился, воссоздавая здравоохранение в Дмитровичах Каменецкого района, а затем перешел в открывшийся Брестский областной туберкулезный диспансер, где непрерывно проработал более сорока лет, из них тридцать – в должности заведующего легочно-туберкулезным отделением.
Это была передовая: когда он пришел в тубдиспансер, там не хватало коек, репатриированные больные лежали на матрацах на полу. И пошли будни – изо дня в день, из месяца в месяц. За годы работы доктор Сает внедрил в отделении все известные медикаментозные методы. Ему очень помог собственный опыт, и Сает наработал репутацию лучшего специалиста по детскому туберкулезу. По отзывам, это был высокоэрудированный врач, простой и доступный.
Одним из первых в Союзе Ефим Сает начал применять химиопрофилактику фтивазидом детей и подростков в туберкулезных очагах, что стало настоящим прорывом в детской педиатрии. Благодаря этому тысячи детей не заразились туберкулезом от своих родителей. Имя брестского врача упоминается в Большой медицинской энциклопедии. Вскоре этот метод стали широко применять фтизиатры других стран.
За заслуги перед здавоохранением доктор Сает был награжден орденом «Знак почета» и удостоен звания «Заслуженный врач БССР».
Сегодня династию продолжает сын Ефима Самуиловича – известный брестский психотерапевт Самуил Сает, инициатор использования в Беларуси психотерапии новой волны (НЛП, эриксоновский гипноз).
А четвертое поколение представляет дочь Ольга, аспирантка Белорусского государственного медицинского университета, которой предстоит нести традиции славной врачебной династии.