Перечитывая классиков…

Из истории гродненских губернаторов

Михаил Николаевич Муравьев

В последнее десятилетие правления императора Александра І российская политика в западных губерниях по отношению к местной аристократии заметно смягчилась. Одним из последствий проявления подобного либерализма, как замечает Е. Орловский, стало то, что большинство из назначенных в этот период гродненских губернаторов составляли поляки, да к тому же еще и масоны.

Подарок в 24 тысячи рублей
Одним из первых на этом поприще был Ксаверий Францевич Друцкий-Любицкий, управлявший губернией с 22 января по 20 июля 1816 года.
Князь проявил себя неприкрытым сторонником так называемой «польской партии», в частности одной из задач нового губернатора стала дискредитация в глазах русского правительства местного еврейского населения. Князю Друцкому-Любецкому было сделано высочайшее замечание за ведение судебного разбирательства по «кровавому навету».
Меньше года – всего с июля 1816 по конец ноября 1817 года – руководил губернией Станислав Францевич Урсын-Немцевич. Но даже за столь короткое время он сумел сыскать такую искреннюю любовь своих подначаленных, что местным дворянским съездом было вынесено решение преподнести губернатору подарок в сумме… 24 тысячи рублей, по той причине, что его собственные расходы на общественные нужды «не отвечают доходам его имений». Губернатор от подарка великодушно отказался.
Своего рода «долгожителем» на этом поприще стал сын гродненского писаря Михал Фадеевич Бутовт-Андржейкович, бывший при должности гродненского губернатора целых семь лет – с 1817 по 30 октября 1824 года (правда, согласно другим источникам этот срок был немного меньше, так как период с 1817 по 1819 года приходился на исполнявшего обязанности губернатора предводителя дворянства Каликста Иосифовича Мержевского).
Чтобы понять, насколько далеко зашел либерализм российских властей, достаточно отметить, что М.Бутовт-Андржейкович в звании майора кавалерии польских войск принимал участие в восстании Костюшко. Патриотическая романтика молодых лет, однако, не служила залогом того, что в более зрелом возрасте не проявится стяжательство, и наш губернатор по прошествии лет вынужден был уйти со службы в отставку в связи с обвинениями в финансовых злоупотреблениях.

Создал курорт в Друскининкае
Следующим, вплоть до восстания 1831 года, губернатором польского происхождения был Михаил Трофимович Бобятинский. В Гродно свою карьеру он начинал с должности коллежского регистратора, и за время своего правления ему пришлось пережить выступление декабристов, крестьянские бунты и, наконец, дождаться новой русско-польской войны! Весной 1831 года М.Бобятынский за «благоразумные действия по поддержанию порядка в губернии» был произведен в тайные советники, хотя прежнего доверия уже не имел. «Губернатор, – писал императору Николаю I командующий русской армией Дибич, – производит впечатление умного, но также и очень хитрого человека…».
Как замечает В.Швед, губернатор М.Бобятинский заложил фундамент под многие общественные начинания, как-то: создание здравницы в Друскининкае, организация публичной библиотеки и прочие, плоды коих достались уже другим, сам же он позднее был переведен в Москву. Среди героев Салтыкова-Щедрина ему ближе всего губернатор Двоекуров: «Штатский советник… Вымостил Большую и Дворянскую улицы, завел пивоварение и медоварение, ввел в употребление горчицу и лавровый лист, собрал недоимки, покровительствовал наукам и ходатайствовал о заведении… академии. Умер… своею смертью».

«Что не доделал русский штык — доделает русская школа»

Михаил Николаевич Муравьев стал гродненским губернатором в самый разгар очередного польского восстания. Фигура эта в отечественной истории более чем известная, а посему представим только мало известные факты. Будущий «людоед», как назвал его Герцен, начинал свою карьеру отнюдь не на военном поприще. В возрасте всего… тринадцати лет он поступил в Московский университет на физико-математический факультет! Здесь же при обществе математиков читал аналитическую и начертательную геометрию. В шестнадцать лет участвовал в Бородинском сражении и был ранен ядром в ногу. Как замечает историк Е.Орловский, шпага, бывшая при нем, разлетелась вдребезги. Позже М.Муравьев был арестован по делу декабристов и заключен в Петропавловскую крепость, хотя, судя по всему, от участия в движении давно успел отойти. Почти сразу после освобождения Муравьев был оправдан по всем статьям. Он обратился к императору с запиской об улучшении местных административных и судебных учреждений и ликвидации в них взяточничества. В другой своей записке на имя императора, уже будучи в должности могилевского губернатора, М.Муравьев ратовал за отмену устаревшего Литовского Статута
Гродненским губернатором он стал в тридцать пять лет и исполнял эту обязанность с 24 августа 1831 по 12 января 1835 года. «Управляя Гродненской губернией, — отмечает Е.Орловский, — прославился громадною энергией, которую он проявил, подавляя остатки мятежа…» Широко известна история о том, как Муравьев, узнав, что один из местных жителей спросил у кого-то из чиновников, не является ли новый губернатор родственником тому самому Муравьеву, который был повешен, Муравьев вскипел гневом и сказал: «Скажите этому ляху, что я не из тех Муравьевых, что были повешены, а из тех, которые вешают!» Фраза, брошенная в сердцах, уже очень скоро приобрела зловещий смысл.
Правда, для справедливости следует отметить, что управление «бунтующей» губернией было сопряжено со смертельной опасностью. Известно, например, что польский эмиссар Шиманский несколько раз пытался убить губернатора. В конце концов инсургент был схвачен под мостом через Городничанку рядом с дворцом Тызенгауза с кинжалом и пистолетом, где он ожидал проезда Муравьева.
Будучи губернатором, М.Муравьев не только стяжал себе репутацию «истинно русского человека», беспощадного истребителя крамолы, но и жесткого администратора. Как позже свидетельствовал один из чиновников, у него «в канцелярии и губернском правлении денно-ношная работа, как говорится, огнем горела и ключом била без исключения воскресных и праздничных дней. …Еженедельные ревизии канцелярии, производимые самим губернатором, всегда по воскресеньям с утра и до двух ночи …не допускали и мысли о свободе и праздности».
Среди его свершений одинаково уживаются как казнь командира партизанского отряда М. Воловича, так и открытие Гродненской гимназии и библиотеки. Многие помнили его жестокое правление в Гродненской губернии. Но если А. Герцен писал о нем как о «палаче», отождествлявшем «своими чертами падшую часть русского общества», то И. Солоневич замечал, что «Муравьев не только вешал. Он раскрыл белорусскому мужику дорогу хотя бы в низшие слои интеллигенции». Закончим словами Салтыкова. Очередной губернатор «отличался безумной отвагой и даже брал однажды приступом город… По доведении о сем до сведения, похвалы не получил …». И правда. Из-за разногласий с Виленским генерал-губернатором Муравьев был переведен в Курск, чтобы через тридцать лет вновь вернуться в Западный край…