«Кривая официна»
Часть вторая. Первую часть читайте в №13 от 1 апреля .В 1772 году Л. Ситанский был отправлен своим влиятельным патроном на поиск новых талантливых исполнителей в первое заграничное путешествие. Осенью 1773 года судьба забросила его во Флоренцию, где он и познакомился с балетмейстером Гоэтаном (в других источниках – Коэтаном) Петинецци, который после уговоров и обещаний дал свое согласие отправиться в далекую Литву. Крашевский позже о нем написал: «Хотя он очень толстый и тяжелый на вид, тем не менее во время танца он разве что не летал по воздуху и казался легким, как пух». Сам Петинецци в переписке скромно именовал себя не иначе как «учитель и первооткрыватель балета». Вместе с ним на Городницу прибывает еще и Людвик Петинецци, которого обычно считают его родным братом.
Весной следующего года Л.Ситанский вернулся на Городницу с танцевальной труппой в двенадцать человек. Тогда же в Гродно и была открыта музыкальная, читай – балетная, школа, которую возглавил все тот же Л.Ситанский. В ней училась одаренная молодежь из личных имений подскарбия. Всего было шесть человек плюс еще около сорока слушателей из так называемой «театральной детворы». Как отмечал С.Костялковский, дошедшие до нас фамилии участников труппы и сегодня часто встречаются среди жителей Гродно и окрестных деревень: Янушкевич, Адамович, Дересевич, Балашкевич и другие. Дети учились играть на скрипке, альте, квартвиоле, гобое, флатраверсе, кларнете, волторне, трубе, пузане и на клавикордах. В школе преподавали как иностранные музыканты, так и учителя из числа крепостных. Среди прочих здесь учили Д.Пташинский, А.Тумин, Е.Борковский, Ф.Бирон, С.Швед и сам Л.Ситанский. Учителями пения были композитор К.Обате, тенор Кучбаини и другие музыканты из участников капеллы. В сохранившемся расписании школьных занятий значились не только уроки музыки, но и рукоделье, чистописание, арифметика, чтение книг, нотная грамота, рисунок и французский язык. Уроки, согласно расписанию, шли с пяти утра до девяти вечера!
Похоже на то, что граф высоко ценил музыкальные таланты и всячески старался их поддерживать. Например, вокалист Доминик Хиблер благодаря протекции подскарбия в 1777 году был назначен… «бургграбом» (начальником) гродненского замка, а скрипач Л.Ситанский стал членом литовской скарбовой комиссии!
Но, как это уже было в случае с мастерами мануфактур, вскоре между Тизенгаузом и руководителем балетной школы пробежала черная кошка. Уже в 1779 году Петинецци оставляет гродненскую труппу и переезжает в Несвиж к Радзивиллам, где вскоре делает блестящую карьеру. Тогда Тизенгауз начинает поиск нового балетмейстера и находит его в лице итальянского танцора из Болоньи Казимира Августина Мирелли. Однако и тот смог выдержать на новом месте меньше года, и вместо театральных подмостков в конце 1779 года за попытку бегства с Городницы попадает в тюремные казематы. Более того, дело Морелли дошло до самого короля и рассматривалось, как писал сам Станислав Август Понятовский, почти «на уровне правительства».
Встречались и проблемы иного рода. В одном из своих писем, которое приводит С.Костялковский, подскарбий пишет: «Поступают ко мне обширные донесения, что среди музыкантов большинство только на бумаге exercitium (другими словами – работают), и хватает среди них типичных бродяг; последнее время особенно разгулялся дискант и других за собой соблазняет. Скаржинский тоже бродяжничает и Феликс ему помогает». В конце Тизенгауз просил неизвестного адресата: «Предупредите, что если музыка обходится мне так дорого, то я уж точно не гультаев хочу видеть у себя…»
Только в 1781 году, когда по сути с подскарбием уже было покончено, свое согласие руководить балетной труппой дал Франсуа Габриэль Ле Ду – ученик известного танцора Гоэтана Вестриса. К этому времени большинство музыкантов попросту разбежались: некоторые, как братья Петинецци, выехали в Несвиж; других А.Тизенгауз передал в частные оркестры крупных магнатов; самые удачливые добрались до Варшавы. Даже сам король, прежде всячески опекавший своего фаворита, теперь в письмах предупреждал Тизенгауза воздержаться от бездумных трат на приглашение новых иностранных музыкантов. «В иное время меня бы эта новость обрадовала, – мрачно замечал Станислав Понятовский на известие о новом приобретении очередного дарования, – однако в сложившихся обстоятельствах я должен высказать Вам, что меня это известие весьма огорчило, так как Вы не осознаете либо не хотите осознавать, в какой ситуации оказались!» В результате вновь созданная музыкальная школа вскоре перенесла свою деятельность с Городницы в Поставы.
В списке, составленном в 1836 году чиновником военного ведомства и губернаторским коморником относительно «кривой официны», имеется следующая запись: «построена за бывшаго Польскаго Правительства, но когда именно и на какой предмет сведений не имеется». Далее в документе отмечалось аварийное состояние здания и нецелесообразность использования его для военных нужд. В другой половине ХІХ века здание «кривой официны» принадлежало купцу Бульковштейну, позже – Г.Стрельцу. Он и пристроил к нему третий этаж. В начале ХХ века каменица находилась во владении князя Друцкого-Любецкого. Люкарна и некоторые другие детали появились здесь уже после ремонта в конце 1920-х годов. Одно время здесь располагались конвойные команды, квартировали офицеры первого белорусского гродненского полка.
В 70-е годы прошлого века в «кривой официне» жили довольно колоритные личности; например, известный гродненский хиппи по прозвищу Воланд, с которым один из авторов дружит до сих пор.
Согласно завещанию А.Тизенгауза, король Станислав Август Понятовский получил его труппу, которая на тот момент состояла примерно из тридцати человек. Бывшие воспитанники Городницы блистали теперь на подмостках столичных театров, срывая аплодисменты и выслушивая похвалу своим талантам. Но уже никто не вспоминал имени человека, чьими стараниями все это стало возможно…