Оруженосец
…ты у меня однаЛиловые сумерки с гор спускались к городу, в саду ветер перебирал листья апельсиновых деревьев, на полу лежали подсохшие лепестки роз. Эрнест долго смотрел на неподвижную растрепанную девушку: чуть изогнутые губы скрывали улыбку, взгляд убегал в сумеречные дали вечера.
– Я люблю тебя, – прошептал Эрнест. Через тысячи километров ему ответила тишина…
Зимний Минден закружил холодный ветер. Фестиваль бушевал на узких улицах, перетекая в концертные залы, картинные галереи, сырые от пивного духа пабы. Люди пытались успеть за пять дней прожить целую жизнь, выпить до дна эмоции, оставив позади свой мир и свою реальность. Многоликая, многоголосая, праздная толпа стремительно изучала вкусы и привычки друг друга, знакомились легко и быстро, ломая непривычные слова, больше доверяя жестам и паузам…
Танцы с флагами оказались как нельзя кстати. Непонятно, на что смотрели больше: на геральдические штандарты, которые легко взлетали в серое небо или на бархатные куртки и тесные лосины, туго обтягивающие фигуры атлетов. Итальянцев ждали с нетерпением. Сильные мужчины смахивали с волос дождь и застенчиво улыбались в никуда…
Эрнест привык к таким праздникам. Группу «Танцы с флагами» постоянно приглашали в разные концы Европы, и даже в Бразилии они вписались в яркий карнавал. Его дом под Римом в глубине апельсиновой рощи часто оставался в одиночестве. Настоящая жизнь у хозяина начиналась с ударами барабанной дроби и протяжным зовом труб, затем взлетали флаги, смешивая эмоции восторга и узнавания.
Среди белорусской делегации Ольга выделялась сквозной, восторженной радостью. Он робел приблизиться, но чувствовал, как глухо поднимается ревность от каждого чужого комплимента. Она же принимала их во множестве, путая флирт с легкой доверчивой глухотой. Прошлого не было, будущее утонуло, Ольга плыла по течению праздной командировки, не забывая прикупить баварскую керамику мужу и пряников для сына. Эрнест взял на себя роль оруженосца. Отпугивал навязчивых поклонников и молчал.
Он признался в любви на лестнице в гостинице за пять минут до отъезда, зная, что последний шанс уже потерян. «Я люблю…» – легко взгрустнула Ольга, вспоминая последние мгновения далекого праздника. Все-таки приятно, что кто-то возле Рима думает о тебе. Эрнест позвонил ей в Гродно в мастерскую сразу после возвращения. Целый год вместо признаний он включал Ольге итальянские песни. Вместе с ними врывалась звенящая южная грусть… и бесплотная страсть. Она рассказала мужу о романтической «не истории» с подтекстом «может быть».
Жизнь между тем текла своим чередом, Ольга успела съездить в Италию, но пылкому знакомому не позвонила… Иногда видела по телевизору группу с флагами и вспоминала Минден. Прошло восемь лет. Она почти забыла о мужчине в доме под апельсиновыми деревьями, когда объявилась дальняя знакомая.
«Ольга, ты знаешь Эрнеста, он любит тебя до сих пор», – сообщила Ирина. Затем раздался еще один звонок, шапочный приятель заговорил об итальянской страсти, и еще один. Вместо радости, в Ольге поселилась тревога. «Любовь Эрнеста была похожа на SOS». Случайные знакомые открывали почту и видели на экране его компьютера, на заднем плане – комнату с розами и огромным портретом растрепанной девушки. Ее узнали. «Позвоните, человек ждет», – говорили Ольге. «Напиши ему», – попросил муж.
Она отослала письмо с чужого адреса. Стеклянная роза в холодной воде. Как ласковое прикосновение зимнего солнца. «Я ведь всегда с тобой», – шептал муж. «Мы должны быть вместе», – шелестели апельсиновые деревья. Ветер трепал штандарты, розовые шипы царапались в дверь. « Я люблю тебя», – тишина за окнами сплеталась с мечтой. Она хотела бы снова услышать итальянские протяжные песни, но телефон молчал.
Зимний Минден закружил холодный ветер. Фестиваль бушевал на узких улицах, перетекая в концертные залы, картинные галереи, сырые от пивного духа пабы. Люди пытались успеть за пять дней прожить целую жизнь, выпить до дна эмоции, оставив позади свой мир и свою реальность. Многоликая, многоголосая, праздная толпа стремительно изучала вкусы и привычки друг друга, знакомились легко и быстро, ломая непривычные слова, больше доверяя жестам и паузам…
Танцы с флагами оказались как нельзя кстати. Непонятно, на что смотрели больше: на геральдические штандарты, которые легко взлетали в серое небо или на бархатные куртки и тесные лосины, туго обтягивающие фигуры атлетов. Итальянцев ждали с нетерпением. Сильные мужчины смахивали с волос дождь и застенчиво улыбались в никуда…
Эрнест привык к таким праздникам. Группу «Танцы с флагами» постоянно приглашали в разные концы Европы, и даже в Бразилии они вписались в яркий карнавал. Его дом под Римом в глубине апельсиновой рощи часто оставался в одиночестве. Настоящая жизнь у хозяина начиналась с ударами барабанной дроби и протяжным зовом труб, затем взлетали флаги, смешивая эмоции восторга и узнавания.
Среди белорусской делегации Ольга выделялась сквозной, восторженной радостью. Он робел приблизиться, но чувствовал, как глухо поднимается ревность от каждого чужого комплимента. Она же принимала их во множестве, путая флирт с легкой доверчивой глухотой. Прошлого не было, будущее утонуло, Ольга плыла по течению праздной командировки, не забывая прикупить баварскую керамику мужу и пряников для сына. Эрнест взял на себя роль оруженосца. Отпугивал навязчивых поклонников и молчал.
Он признался в любви на лестнице в гостинице за пять минут до отъезда, зная, что последний шанс уже потерян. «Я люблю…» – легко взгрустнула Ольга, вспоминая последние мгновения далекого праздника. Все-таки приятно, что кто-то возле Рима думает о тебе. Эрнест позвонил ей в Гродно в мастерскую сразу после возвращения. Целый год вместо признаний он включал Ольге итальянские песни. Вместе с ними врывалась звенящая южная грусть… и бесплотная страсть. Она рассказала мужу о романтической «не истории» с подтекстом «может быть».
Жизнь между тем текла своим чередом, Ольга успела съездить в Италию, но пылкому знакомому не позвонила… Иногда видела по телевизору группу с флагами и вспоминала Минден. Прошло восемь лет. Она почти забыла о мужчине в доме под апельсиновыми деревьями, когда объявилась дальняя знакомая.
«Ольга, ты знаешь Эрнеста, он любит тебя до сих пор», – сообщила Ирина. Затем раздался еще один звонок, шапочный приятель заговорил об итальянской страсти, и еще один. Вместо радости, в Ольге поселилась тревога. «Любовь Эрнеста была похожа на SOS». Случайные знакомые открывали почту и видели на экране его компьютера, на заднем плане – комнату с розами и огромным портретом растрепанной девушки. Ее узнали. «Позвоните, человек ждет», – говорили Ольге. «Напиши ему», – попросил муж.
Она отослала письмо с чужого адреса. Стеклянная роза в холодной воде. Как ласковое прикосновение зимнего солнца. «Я ведь всегда с тобой», – шептал муж. «Мы должны быть вместе», – шелестели апельсиновые деревья. Ветер трепал штандарты, розовые шипы царапались в дверь. « Я люблю тебя», – тишина за окнами сплеталась с мечтой. Она хотела бы снова услышать итальянские протяжные песни, но телефон молчал.
Мадам Ш.