В замочную скважину

Недавно прошла премьера документального фильма «Андрей Тарковский. Трудно быть Богом». Кино посмотрела, однако ничего нового для себя не открыла, думаю, как и многие зрители старшего поколения. Осталось смутное чувство неудовлетворённости и вопросы, в первую очередь — к сценаристу Наталии Рыбинской.

Недавно прошла премьера документального фильма «Андрей Тарковский. Трудно быть Богом». Кино посмотрела, однако ничего нового для себя не открыла, думаю, как и многие зрители старшего поколения. Осталось смутное чувство неудовлетворённости и вопросы, в первую очередь — к сценаристу Наталии Рыбинской.

Насторожило следующее обстоятельство: к работе над фильмом в качестве консультанта не пригласили Марину Арсеньевну Тарковскую, сестру Андрея Тарковского, живущую и поныне здравствующую в Москве.

В съёмках принимали участие режиссёры Сергей Соловьёв, Марлен Хуциев, Филипп Янковский, актёры Николай Бурляев, Наталья Бондарчук, киновед Дмитрий Салынский и другие известные в кинопроизводстве люди.

Не очень по душе, как некоторые современные творческие люди дают прямолинейные оценки сложным явлениям и событиям. Как можно по внешнему рисунку биографии, чьим-то намёкам, копании в чужом белье оценить тот или иной поступок Андрея Тарковского, вырывая из конкретного контекста его жизни? Всё в его судьбе было гораздо сложнее и драматичнее!

Страсти по Андрею

При создании биографии используется огромное количество источников. Самое важное и ценное просеивается, как при добыче золотосодержащего песка. За кадром остаются месяцы, годы каторжного, небесполезного труда, переосмысление чужой жизни, её взлётов и падений. Не каждый способен на такой тщательный отбор материала.

Более ленивые и нетребовательные погружаются не так глубоко, преследуя мелкие интересы, и это беспощадно фиксирует кино. Одна и та же тема у одного воплотится в шедевр, у другого закончится подсматриванием в замочную скважину.

В первом случае внутреннее напряжение передаётся зрителю, сублимируясь и выливаясь в бурю чувств, восторга, радости, переживаний — иными словами, в катарсис, который возникает из сопереживания и сострадания, возвышаясь через искусство.

«Страдание — условие деятельности гения» — эти слова А. Шопенгауэра подходят Андрею Тарковскому. Через своё восприятие детства он возвращает нам утерянный рай. Объяснить эту магию невозможно, да и не надо, но мастер вполне владел этим редким даром. Всё его кинотворчество насквозь пронизано терзаниями, сомнениями, поиском совершенства, зритель вместе с режиссёром погружается в его фильмы-сны, физически ощущает боль, которую испытал автор.

Можно задаться вопросом: что движет создателями скороспелых и беспроигрышных документальных телебиографий? Ответ лежит на поверхности: погоня за скорым, однодневным успехом и рейтингом. Новое поколение писателей, сценаристов соблазняется необычайной лёгкостью срубить хорошие «бабки» и заработать на великом имени дивиденды. В некотором смысле их можно сравнить с тридцатью сребрениками известного персонажа. Здесь ведь тоже ради корыстных личных целей идёт продажа… биографии, чести и достоинства. Происходит самоутверждение на чужой славе, продвижение по карьерной лестнице вверх.

О многих великих мастерах ещё при жизни создаются легенды, которые потом трудно оспорить, но есть первоисточники, к которым можно обратиться, было бы желание. Кто мешал авторам познакомиться с книгой Марины Тарковской «Осколки зеркала» и хотя бы частично озвучить с большого экрана воспоминания сестры новатора кино? Увы, сценаристка пошла по пути наименьшего сопротивления, построила сюжет на давно известных фактах из биографии Андрея Тарковского, на их уже апробированных оценках.

И ещё одно важное условие для новичков, для начинающих: надо всё-таки соответствовать высоким образцам или хотя бы стремиться к заданной великими планке.

Ради красного словца

Нас в очередной раз обманули, заманили горячими рекламными заголовками:

«…На Первом канале вас ждёт уникальная премьераАндрей Тарковский — самый знаменитый русский режиссёр, которого ещё при жизни называли гениемАвторы расскажут о настоящем Андрее Тарковском, приоткроют завесу его странных, загадочных и очень личных миров… За Тарковским закрепилась репутация трудного режиссёра… Почему, кстати, завершился его страстный роман с Натальей Бондарчук? Она расскажет об этом в фильме…»

Сергей Соловьёв: «Андрей — грандиозный кинорежиссёр, он великий музыкант кинематографа…»

Филипп Янковский: «Он исследовал душу, его картины понимают индус, аргентинец, японец. Поэтическое духовное кино».

Николай Бурляев: «При всей его духовной мощи он был слаб перед главным, как говорит Библия: Бойся женщин, губительниц царей».

Закадровый голос, опять же по сценарию, даёт режиссёру разные характеристики: «дерзкий», «слишком самоуверенный», «заносчивый», «пижон», «стиляга», «не комсомолец», «игра в гения»…

Но прислушаемся к воспоминаниям Марины Тарковской («Осколки зеркала»):

«Как известно, гены предков сохраняются в крови потомков и во многом определяют их характер. Золотоордынская княжна, Дубасовы и Пшеславские, Лопухины и Корженевские, Тарковские и Вишняковы… Что из этой генетической кладовой досталось Андрею? В нём угадывались страстность, гордость и благородство Александра Тарковского, упорство и неумение разбираться в людях деда с материнской стороны, Ивана Вишнякова, талант и одержимость отца, отвага и преданность делу дяди, Валерия Тарковского, бескомпромиссность и душевный такт матери…»

Вступление и нарезка в документальном фильме из ассорти цитат известных лиц заканчивается, мелькают кадры художественных фильмов «Андрей Рублёв», «Солярис», «Зеркало», «Сталкер». Мы видим прекрасные молодые лица актрис советского кино: чувственной Валентины Малявиной, божественной Маргариты Тереховой, юной Натальи Бондарчук, органичной Алисы Фрейндлих. Они запомнились нам и навсегда остались в тех картинах одухотворёнными, запечатлёнными гением режиссёра. Тарковского давно нет на этом свете, но фильмы его живут, как нечто вечное и несравненное, неподвластное неумолимому времени.

Годы никого не красят, контраст между прелестными женскими лицами из прошлого и настоящими, уже давно немолодыми, усталыми и потрёпанными, невыносим, как и запоздалые откровения о служебном романе женщины в летах Натальи Бондарчук.

Одно дело читать воспоминания в книгах, и совсем другое — лицезреть их на экране. Разочарование. Желание вчерашних кинобогинь покрасоваться сыграло злую шутку. Ведь можно было оставить их голоса за кадром, тогда не кололи бы глаза растрёпанность Маргариты Тереховой, её женская неухоженность, какая-то застылая твёрдость лица Натальи Бондарчук…

По закону жанра нас ждёт «горяченькое». Предлагать зрителю историю без демонстрации чужого исподнего уже как-то не то.

Про двух жён режиссёра почти всё известно, тема закрыта. Но в фильме появляется новый персонаж — «таинственная незнакомка». В перечне участников на первом месте стоит фамилия некой жительницы Санкт-Петербурга, заявленной как «возлюбленная Андрея Тарковского».

Когда ушли из жизни главные герои, почему бы не вытащить на свет божий «таинственную незнакомку», женщину далеко не первой молодости? Теперь понимаю, почему не пригласили в качестве эксперта Марину Тарковскую. Она бы никогда не согласилась на такую жёлтую версию сценария.

Склеивая из осколков

Несколько раз перечитала книгу «Осколки зеркала» с дарственным автографом Марины Арсеньевны. Книга воспоминаний омыта слезами, искуплена прощанием и прощением. В хронике жизни брата, отца и матери Марины Тарковской много горечи, чувствуется она и в отношении к женщине, которую сестра Андрея сдержанно называет Ларисой Павловной («Прогулки по Парижу. Завещание Андрея»). В её книге ещё теплится надежда найти понимание, отклик в душе вдовы Тарковского.

Скобки-пояснения говорят о многом:

«Как я узнала позже, это она по заданию Ларисы Павловны вычёркивала из готовящегося в Германии первого издания дневников Андрея нежелательные имена — папы, Сени, первой жены Андрея, моё… Она пренебрегла нашими просьбами и письмом папы, в котором он просил похоронить Андрея в России, дать ему возможность проститься с сыном. Нам Лариса продемонстрировала весьма сомнительное «духовное завещание» Андрея, содержащее оскорбительные слова в адрес всех нас, его московских родных».

Как часто мы придумываем людей и поступки за них, делаем их лучше, чище — легче жить и дышать в иллюзорном мире.

Большая любовь к брату, родителям, открытое для горестей и радостей сердце, духовная внутренняя сила, редкое терпение помогли Марине Тарковской в путешествии во времени. Оказалось, что она наделена не меньшим даром, чем её старший брат. Надо только уметь читать такие откровения.

«В дневнике Андрея от 12 сентября 1970 года есть такая запись: «Я, наверное, эгоист. Но ужасно люблю и мать, и отца, и Маринку, и Сеньку. Но на меня находит столбняк, и я не могу выразить своих чувств. Любовь моя какая-то недеятельная… Я хочу только, наверное, чтобы меня оставили в покое, даже забыли. Я не хочу рассчитывать на их любовь и ничего от них не требую, кроме свободы. А свободы-то нет и не будет…»

Марина Тарковская далее поясняет:

«Хорошо, что ни мама, ни папа не прочли этих слов, мне одной пришлось пережить их горечь. Андрей не умел любить своих близких, перед которыми он испытывал чувство вины. Ему хотелось освободиться от нас морально, чтобы быть «как все» в своей личной жизни. Он тяготился нашими высокими требованиями к нему, хотя никто из нас не высказывал ему своих претензий или недовольств. Он страдал. Слишком поздно я поняла слова закадрового героя «Зеркала»: «В конце концов, я хотел быть просто счастливым». Был ли он счастливым?Может быть, он ответил на этот вопрос в «Жертвоприношении»?

После первой части фразы «…не умел любить своих близких» чуткое сердцепрочтёт главное — «перед которыми он испытывал чувство вины».

Часто за внешними, как бы близкими проявлениями эмоций, ничего нет, европейская форма общения. У людей иной культуры и воспитания за внешней суховатостью, ровностью поведения сокрыто истинное внутреннее содержание — смущение, живая рана, смятение, боль.

Вместо постскриптума

После просмотра фильма отправила письмо Марине Тарковской. Получив её ответ, порадовалась, что наши оценки совпали. Осмелюсь привести одну фразу о так называемой «таинственной незнакомке», о том остром перчике, ради которого, по-видимому, и затевался сценарий документальной ленты: «…и то, что в последней сцене существует это лживое существо, делает этот фильм оскорбительным для памяти Андрея».

Действительно, фильмы такого рода недолговечны, быстро забываются, а киноклассика Андрея Тарковского будет жить долго, изменяя нас в лучшую сторону.