…Пусть меня научат

Есть такая детская игра — «горячо-холодно», очень помогает в поиске спрятанного предмета. Вспомнила её вот по какому поводу. Сегодня кто только не призывает молодёжь в литературу. Стало модным брендом — начинающий молодой литератор. Мы вам — премии, конкурсы, стипендии, семинары, публикации в журналах, издание книг (потерпите, пока в коллективных сборниках), вы приходите — ждём, научим! В конце концов, молодое лицо белорусской литературы это ещё и престиж страны. Кто бы спорил.

Есть такая детская игра — «горячо-холодно», очень помогает в поиске спрятанного предмета. Вспомнила её вот по какому поводу. Сегодня кто только не призывает молодёжь в литературу. Стало модным брендом — начинающий молодой литератор. Мы вам — премии, конкурсы, стипендии, семинары, публикации в журналах, издание книг (потерпите, пока в коллективных сборниках), вы приходите — ждём, научим! В конце концов, молодое лицо белорусской литературы это ещё и престиж страны. Кто бы спорил.

Но срабатывает сигнал «холодно!».

***

Один человек, технически причастный к современному белорусскому литпроцессу, искренно уверен в обучаемости профессии писателя. Читаю в его блоге: «Подготовка писателей для рынка методом обучения на курсах в России, издания пособий, приглашения иностранных редакторов и издателей в Беларусь…» и т. д.

Серьёзные дяди и тёти из министерств и ведомств напоминают громких уличных зазывал, соблазняют неокрепшие молодые души посулами и авансами. Берёт меня сомнение: а надо ли такое усердие в столь редком и опасном деле, как литература? Одно литературное белорусское издание перед семинаром молодых авторов делает опрос. Не верю своим глазам: под фамилией девушки из Белорусского государственного технологического университета на полном серьёзе читаю — «прозаик», а затем слово «студентка».

А как же известное утверждение, давно ставшее расхожим: в прозу идут после сорока лет? Для осмысления реальности и превращения её в художественные тексты личности ещё надо сформироваться, созреть, заматереть, получив, прежде всего, опыт жизни, порой горький и драматический. Неужели в наши скороспелые времена всё так устарело, набираем в прозу рекрутов из студентов? Не понимаю.

В области театра, музыки, оперы, балета нашли бы, как назвать: «новичок», «стажёр», «начинающий», «ученик», «дебютант». Для определения желторотых и зелёных от литературы не подобрали точных синонимов. Не свидетельствует ли такая языковая бедность о печальных тенденциях в нашей литературе? Или здесь налицо выданные незрелым юношам и девицам авансы зрелых, но не очень ответственных людей.

Проза — не теплица с искусственными оранжерейными условиями. Жизнь проверяет писателя на прочность многолетней закалкой. Так формируется писательский характер, будущая судьба. Не выдержав испытаний и напряжения, многие сходят с пути. И здесь никакие идеологические подпорки-костыли в виде скороспелого членства в общественных писательских союзах не помогут, не поддержать, административными процедурами не вырастить молодые дарования.

«Холодно, очень холодно!»

Нет, я не против молодых и талантливых авторов в современной литературе. В прошлом году кафедра русской литературы Гродненского университета имени Янки Купалы проводила семинар. Взяла слово на круглом столе:

«Может, молодые авторы случайно перепутали двери, посчитали профессию писателя лёгким хлебом, праздником, что-то вроде эстрадных выступлений. Не пора ли нашим уважаемым литературоведам приоткрыть завесу, показать оборотную сторону творчества, рассказывать на примерах из истории литературы (таких много) о тяготах писательского труда. Такая ниша совершенно отсутствует в нашей критике.

Любят у нас чиновники вбрасывать в общество разного рода акции: то Год молодёжи, то Год культуры, и в связи с этим все как по команде начинают писать торжественные реляции, показывая лишь парадную сторону профессии. При этом замалчиваются проблемы. А почему бы читателей не ознакомить с иной, порой страшной стороной творчества? Сколько талантливых авторов сгорело прежде времени из-за страсти к алкоголю, как преследовали их творческие неудачи, разочарования, чёрная депрессия. В писательской среде живучи конкуренция, агрессия, непонимание, зависть. Творческие биографии могут рассказать, как не помогали, а мешали литературные чиновники. Кого-то нещадно травили, долго не публиковали, запрещали. Многие писали в стол. Тексты подвергались жёсткой цензуре. Кто-то свёл счёты с жизнью…»

***

Общество потребления постепенно входит в нашу жизнь. Как бы мы к нему ни относились, оно часто диктует свои условия, ловко подменяя прежние ценности, в литературе в том числе. Что возможно в коллективной практике, например в эстрадных шоу, невозможно в одиноком писательском ремесле. Но молодёжь нового века воспринимает занятия литературой именно в таком, уже слегка искривлённом зеркале. И неважно, что больших денег писательский труд сегодня не принесёт, но есть как бы (не люблю это современное словечко-паразит) мода, и она, вездесущая распиаренная обманщица, поражает воображение своим ядовитым дыханием. Картинка получается вполне радужная и оптимистическая. Её скрытая, порой страшная сторона остаётся в тени, да и зачем о ней знать.

Возможно, мои аргументы не имеют силы, оппоненты меня не поймут, осудят за излишнюю бойкость. В качестве опоры начинаю искать убедительные источники, непреклонные авторитеты.

Известный писатель Леонид Зорин, автор элегической комедии «Покровские ворота», когда-то экранизированной, миновав девяносто второй перевал долгой жизни, подводит в монологе «Бубенчик» итоги своей жизни, особенно литературные. Для серьёзного разговора писатель столь почтенного возраста опубликовал письмо-ответ молодому собрату по перу. Форма не новая, но важна суть. Главный, «отцеженный» тезис всех его раздумий — предупреждение молодым: занятия литературой опасное дело.

Хотелось бы воздержаться от излишнего цитирования, но письмо представляет собой горькое, исповедальное послесловие к писательскому труду. Стоит прислушаться к мудрецу в сумерках гаснущего дня — он честен и откровенен. Вот здесь и возникает ощущение «горячо».

Писатель не церемонится в выражениях, награждая характериcтиками воловий труд литератора:

«Письменный стол — наше лобное место... бессрочная каторга…бурлацкая работа, Голгофа… Мы честные труженики, работяги-солдаты…Мы в сущности — выморочные люди. Не то наркоманы, не то слепцы… Если вы в самом деле готовы к этой рискованной лотерее, в которой выигрывают немногие и мучаются все остальные. Литература — мужское дело».

Можно согласиться: литература всегда была мужским занятием. Словесная вышивка буквами на бумаге, цветочки-ягодки, любовные вздохи и прочее рукоделие — беллетристика, или про то, как Маша встретила Ваню, полюбила, а он её бросил. По этому поводу даже Лев Толстой нервничал. Гений опасался, как бы его роман «Анна Каренина» не был причислен к презираемому им низкому жанру.

В наш век нам предлагают лёгкое, непритязательное, что не требует больших усилий души и ума, прочитал… и забыл. Многостаночницы лёгкого чтива чуть ли не ежемесячно выпекают по ироничному «роману» или детективу. Они как раз обучены коммерческой профессии, то бишь знают, как опылять свои грядки, чтобы получить увесистый урожай из дензнаков.

По Зорину, писатель — это всё-таки судьба, дар и редкая профессия.

«Если уверились — сердцем, кожей, — что никакая иная жизнь, самая звонкая, искусительная, самая громкая судьба, ничто не мило, ничто не греет и нужно вам лишь одно на свете — день ото дня себя распинать и выворачивать наизнанку, тогда не колеблясь — к столу, к станку!»

***

Сегодня шкафы и полки, заполненные книгами, остались в квартирах людей старшего поколения, и то если не сделан пресловутый евроремонт. Молодёжь не обзаводится книгами. Тому много причин, немаловажная и цены — книги на прилавках становятся недоступно дороги. И зачем тратиться на бумажный том, когда нужный текст можно отыскать в интернете? Чаще насущные желания молодые потребители утоляют не в книжных магазинах, тем более не в библиотеках.

Радует, что хороший читатель не перевёлся. Он всё ещё ценит настоящее, особенно образный художественный язык, потому ищет многотрудные преодоления в сложных посланиях. Пусть их не так много, истинных любителей слова, но они ещё в состоянии выбрать книги, искать ответы на свои и чужие вопросы, определить потаённые смыслы, смущаясь и прислушиваясь к себе, к раздражающей внутренней маете.

Студентка, она же и «прозаик», вряд ли ответит на вопросы современного бытия, устрашающего своей негативной многомерностью и непостоянством, как тот трёхголовый мифологический пёс Цербер — «чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй».

Жизнь, конечно, разрушит многие молодые иллюзии, но эту жизнь надо прожить самому, без всякой надежды на то, что твои книги, как и талант, будут востребованы. Остудитесь, посмотрите на бесконечные стеллажи библиотек. Хранилища цивилизации оставили нам образцы человеческой мысли и духа. Сколько талантов положили свои судьбы на службу литературе. Печальный образ — «книги на полках напоминают могилы неизвестных солдат» — не даёт покоя.

Спасибо Л. Зорину, он повторяет и повторяет свой отчаянный монолог: «Литература — не для трусливых. Занятие это небезопасное… Имею в виду не глухих читателей, не окрик цензуры, не гнев властей. Опасно, что при всех её радостях она способна быть разрушительной. Бальзак был здоров, как овернский бык, рассчитан на столетнюю жизнь и выдержал едва пятьдесят. Таких пострадавших было с избытком».

***

Входить молодым талантам в литературу надо, этот вечный процесс смены поколений неизменный, как за февралём март. Но лучше недооценить свои скромные силы, чем самодовольно возвыситься и бесславно сгореть под аплодисменты случайных людей, тем более не поддаться тщетным искушениям и обещаниям, их непростительно легковесно сулят от одного проходного министерского мероприятия до другого. Для кого-то это очередная громкая акция, галочка в отчёте о проделанной работе, а для неопытного, простодушного человека в начале дороги — наваждение, неоправданная надежда, опыт, горчащий поражением. Так и хочется сказать современному искусителю, далёкому от масштабов библейского Цербера: не соблазняй, не злоупотребляй, всё должно развиваться естественным путём. Писателю, тем более молодому, начинающему и честному — делай, что должен, и будет, что будет.

Прислушаемся к совету мастера.

«Время дебюта — крутая пора. Ты не подпёрт своими трофеями. Ни громкой хвалой, ни громкой хулой. Ничем ещё не заработал права привлечь внимание аудитории. Ещё не возникла склонность к аскезе. Естественно, хочется потолкаться. Возраст нашёптывает и предлагает много разнообразных соблазнов. Тем более всегда под рукой необходимое оправдание — нужно накапливать впечатления».

Надо приучаться к одинокому пути, редким радостям и самостроительству, потому как настоящее творчество меняет человека, и кто знает, кто «кого пишет»: писатель рукопись или рукопись — писателя…