Литературные герои — шпионы и контрабандисты

Сегодня в литературе можно найти все или почти все: общество потребления предлагает огромный выбор развлечений, а так как современная литература является его значительной составляющей, то и словесность зачислили в своеобразные продукты общества изобилия.

Чего только в той литературе нет! Казалось бы, на любой вкус и потребу — от обаятельных бандитов, привлекательных проституток, циничных ментов, всех мастей проходимцев и лиходеев до картонно-ходульных субъектов-вампиров из детских и подростковых фэнтези. А вот героев, настоящих героев нашего времени и не встретишь. Нет их, большая напряженка, или лимит уже выбран в прошлые времена?

За последние двадцать лет отечественная литература так и не явила нам ожидаемых художественных образов, достойных подражания, любви, примера и обожания. Наоборот, произошла даже своего рода дегероизация идеалов, как и отрицание прошлого. Отчего же сегодня в литературе преимущественно царит дистиллированная безвкусная пресность, в чем дело?

Мне могут сказать: какова эпоха, таковы и герои. Не могут герои явиться на пустом месте, даже «пустота» имеет свои причины, тем более в наше катастрофическое время скоростного интернета, который диктует быстрые мысли и короткие фразы, подстегивает к немедленному поглощению информации.

Не до гурманского смакования и наслаждений художественными изысками. Многие современные писатели уже выросли на другихкнигах, на другойлитературе. Они сами порой удивляются текстам, текучим и чужим во времени и пространстве, слишком неторопливым, подробным и чувствительным, как живые прозрачные струи воды или воздуха, наполненные прозрачными крылышками стрекозы или гуденьем бархатных трудолюбивых шмелей, таких органичных и совершенных, как и всё в творящей природе.

Повествовательная литература уже кажется слишком старомодной, что ли, даже чужеродной среди одноразовых и быстропортящихся книжных накоплений.

…Известно — барышни любят хулиганов. Одинаковость отталкивает, разнополярность манит и притягивает. В том заложена некая познавательная сила и даже интригующее начало. Так было всегда. Надеюсь, продолжится и дальше.

Воспитанные девочки из хороших семей, со скрипками в руках или мольбертами, мечтательны, тихи и немного пугливы. Они учатся в музыкальных, балетных и художественных школах, живут своей, часто очень закрытой и странной жизнью. Но от опасных сложностей, что встречаются на каждом шагу, не спрятаться.

Написано достаточно добрых книг о смельчаках-авантюристах со щедрой душой, таких как Том Сойер Марка Твена или Тимур со своей командой Аркадия Гайдара. Те же герои Джека Лондона — надежные парни. Ближе к нашему времени — персонажи Василия Аксенова, вечного macho, стиляги и литературного пижона. А чем плох непревзойденный мошенник и блистательный острослов Остап Бендер из романа «Двенадцать стульев»? Да, не классический положительный герой, хотя стал народным любимцем на все времена. Как же на самом деле пресны и скучны положительные герои! И напротив, бунтари вызывают сочувствие и желание им подражать.

Такие типажи задиристы, обладают заразительной харизмой. Как правило, они плохо учатся в школе, большие прогульщики, их тянут опасные подворотни, сомнительные друзья, приключения, ветер романтики и странствий. С ранней юности у таких пацанов в большой цене бескорыстная мужская дружба, преданность давним клятвам, верность идеалам, стремление к справедливости. Не все достойно проходят эту суровую школу, многие ломаются, спиваются.

В моей юности кумиром был Санька Григорьев из романа «Два капитана» Вениамина Каверина, для современной молодежи более известен по мюзиклу «Норд-ост». Слова «Бороться и искать, найти и не сдаваться» стали девизом жизни не только отважного полярного летчика, но и пары поколений послевоенных ребят.

Между литературными героями и их прототипами вечно существовала своя, не всегда прямолинейная и однозначная, но неослабная живая связь. И герой герою рознь. Например, не было в послевоенной литературе, пожалуй, более мощного воплощения народного духа, стойкого, бодрого и неунывающего, чем известный солдат Тёркин Александра Твардовского, народный любимец и рядовой из пехоты, герой одноименной поэмы «Василий Тёркин».

Может ли сегодня появиться такое народное произведение, как поэма «Василий Тёркин», и такого уровня, такой нравственной силы литературный герой? Вряд ли. Нет уже того народа, потрясенного страшной войной (и не дай бог нам тех испытаний!), победителя, объединенного большими надеждами, радостями, мечтой, одной общей идеей, добросердечной поддержкой, бескорыстной дружбой, где торжествовал дух товарищества и единства, а не шкурничество и обывательщина.

Почвы для народного подвига нет и в скором будущем не предвидится. К нашему сожалению или к счастью, но закаляют человека не виртуальные компьютерные игры, а реальные трудности и их не менее реальное преодоление. Часто большие потери дают и большую духовную опору.

Но вернусь к литературе. Недавно в издательстве «Регистр» (Минск) вышел автобиографический роман Сергея Песецкого «Любовник Большой Медведицы». Все права на издание новой книги на русском языке получены от внучки писателя, проживающей в Варшаве.

Судьба Сергея Песецкого (польского писателя белорусского происхождения, публициста, офицера разведки, солдата Армии Крайовой) полна загадок и белых пятен. Смертную казнь Песецкому в 1927 году заменили на пятнадцать лет тюрьмы. Многие рецензенты говорили о нем как о грабителе поездов и смертнике, отъявленном авантюристе, «жолнеже войска польского», контрабандисте, шпионе трех разведок, но книгами его, особенно романом «Любовник Большой Медведицы», восторгались и зачитывались благодарные читатели из многих стран Европы. За два предвоенных года книга была переведена на 18 языков. Будущий бестселлер написан в самой мрачной и страшной польской тюрьме «Святой крест».

Благодаря роману заключенный Песецкий под давлением польской общественности был досрочно освобожден в 1937 году, роман номинирован на Нобелевскую премию и получил мировую известность.

Существует легенда, что Песецкий знал и неоднократно встречался с Яном Флемингом, создателем супершпиона Джеймса Бонда. Некоторые факты из его биографии английский писатель использовал в образе популярного героя шпионских серий.

Во время войны Песецкий участвует в формированиях Армии Крайовой на Виленщине, в 1946 году эмигрировал на Запад. Он писал до самой смерти, в 1964 году похоронен в Гастингсе, Великобритания. http://www.profmedia.by/lit/authors/detail.php?ID=62516

В автобиографии он так пишет о себе: «Вучыўся я вельмі дрэнна. Хутчэй, зусім не вучыўся. Паводзіў сябе яшчэ горш. Татусь заўсёды казаў, што я скончу вельмі дрэнна. А паколькі татусь і старыя цёткі не маглі ня мець рацыі, дык усё склалася так, як яны й прадказвалі: я зрабіўся пісьменьнікам. А гэта, падобна, ужо невылечна. Адсюль такая мараль: за тое, што ў школе я не зьвяртаў увагі на кнігі, цяпер, як пакараньне, мушу пісаць іх… Я пішу раманы з агідаю да гэтае нуднае працэдуры. Дасюль яшчэ не прачытаў ніводнага зь іх — папросту лянуюся. Крытыкі аднагалосна называюць мае кнігі «амаральнымі». Таму лічу, што створанае мною могуць чытаць толькі асобы маральна ўстойлівыя, або тыя, хто ня мае аніякай падобнай устойлівасьці».

Граница между буржуазной Польшей и БССР проходила недалеко от тех мест, где жители активно освоили новый тогда бизнес — контрабанду. Приграничная коммерция на «крэсах усходніх» втягивала в свои непростые отношения, немногие могли устоять перед ее возможностями: сравнительно быстрое обогащение, нелегальные операции, подпольная торговля. Эту тайную, часто темную сторону, не для чужих глаз и ушей, хорошо описал Песецкий. Большие деньги испытывают. На парней, еще вчера бедных крестьян, мелких ремесленников и местечковых торгашей, в основном евреев, живших с тощего процента «купи-продай», нежданно сваливаются «легкие» деньги. Они-то и меняют круто людей.

Контрабанда — дело рискованное, но оплачивалось хорошей монетой, золотыми червонцами. Нелегальный бизнес в 20-е годы на польско-белорусской границе процветал.

Из Польши везли шелк, женскую галантерею, косметику, велосипеды, ткани, зажигалки, швейные иглы, корицу, сахарин, сахар, виноград, вино, водку, наркотики.

Из БССР на Запад переправляли икру, золото, ювелирные изделия, меха: «…желтые лисы, белые, чернобурки. Куница, выдра, каракуль, алтайская белка».

Образ жизни контрабандиста опасен, переходы границы связаны с постоянным риском, не каждый подготовленный сильный мужчина мог выдержать многокилометровые рейды, ночевки в лесу, тяжелые условия в любую погоду, в холод, снег, дождь.

Писатель, как и его герой, предельно откровенен:

«Тянула меня дальняя дорога. Тайна, опасность, ночь — все затягивало, влекло. Полюбил я тонкий, пьянящий слушок страха, будоражащий кровь».

Структура банды «пшемытников» напоминала цепочку, звенья которой выполняли определенную роль. Рядовые контрабандисты-«машинисты» переносили товар через границу. Для товаров шили специальные жилеты, которые надевали под одежду. Телеги, фурманки, сани оборудовали двойным дном.

Следующее место в структуре занимали «оптовики», у них были подпольные склады для дефицитных заграничных товаров. Далее шли дилеры — распространители контрабанды по магазинам, рынкам, базарам и ресторанам.

Через всю книгу, как нитка за иголкой, следует романтичный и загадочный образ неба и звезд. Звездное небо для контрабандиста — прежде всего карта. По ней хорошо ориентироваться в глухом ночном лесу. У писателя это даже больше чем практичная карта — еще и узнаваемый художественный образ:

«В сгустившейся над головой тьме высыпали искристые звезды… Посмотрел на небо, на север. Там и тут в прорехи между тучами выглядывали любопытные звезды…. Месяц льет на пограничье бледный холодный свет. Мутно блещут звезды… А на северо-западе чудесно сияет алмазами удивительных звезд великолепная, царственная Медведица».

Главный герой романа молод, бесстрашен, ему только исполнилось двадцать три года, но он уже без родных, одинок и свободен.

«Шел я задумчивый, смотрел на семь удивительных звезд Большой Колесницы и принялся давать им, непонятно зачем, женские имена. Первая с левой стороны, сверху — Ева, вторая — Ирина, третья — Софья, четвертая (переднее верхнее звездное колесо) — Мария, пятая (нижнее колесо) — Елена, шестая (заднее верхнее колесо) — Лидия и наконец седьмая (нижнее колесо) — Леония. Старательно запоминал имена».

В романе герой встречает много женщин, слишком «отзывчивых» и простых, между ними завязываются такие же простые отношения. Женщины-контрабандистки, проводники товара и людей через границу, — особые персонажи, они на равных с мужчинами занимаются промыслом. Их имена редки для нашего времени: Франка, Сусанна, Андзя Солдат, Гелька Пудель, Янинка, Фелька, Олеся, Белька — баба-гетман, Бомбина Леня, Соня, Леония…

Женщины 20-х годов мне представлялись другими, более сдержанными, воспитанными в традициях семьи и церкви, но среда, в которой им приходилось жить, делает их бессердечными и циничными. Всё за деньги.

И сегодня, спустя девяносто лет, впечатляют суммы, которыми ворочали пшемытники, — 6, 10, 12, 30 тысяч долларов.

Раков уже в те годы называли столицей контрабандистов. А развлечения у пшемытников — веселые вечеринки у кого-нибудь на дому, водка или спирт, женщины, танцы, карты. Вечные спутники внешне успешной жизни.

«Гулял день и ночь. Едва хватало мне времени, чтобы выспаться. Развлекаться значило есть и пить по разным ресторанам, ходить в кино и театр, покупать продажных женщин. Дешевый этот товар, и посредников полно!»

Наш герой, несмотря на условия, в которых ему приходится выживать, тонкая, чувствительная натура, он глубоко прячет от всех свои сокровенные мысли, не перестает мечтать о звездном небе, о встрече с той единственной — преданной и красивой. Но правда в реальности невыносимо груба и натуралистична. Владек беспощаден прежде всего к себе, говорит о многих жестоких вещах, сурово характеризуя своих товарищей по промыслу.

Жизнь в городе с его правилами — не для нашего героя, не для его неуемной и свободолюбивой натуры, он признается: «На границе жизнь полней. Там под грубостью и шелухой грубых слов кроются умные, мудрые мысли и ни капли нет лжи. А тут все всегда притворяются, играют роли в чудовищном фарсе-комедии-трагедии. Всегда театр — и в доме, и на улице».

За пять лет криминального ремесла многие товарищи сгинули, пропали, убиты в перестрелках, кто-то подсел на кокаин. Шальные деньги никого не сделали счастливыми.

Можно ли сказать, что сам Сергей Песецкий, как и его литературный Владек, герой своего времени? По тому, какое впечатление произвел роман «Любовник Большой Медведицы» на читателей предвоенного времени, — конечно да.

И все же роман С. Песецкого отличается от современных, хотя их объединяют накал «шпионских» страстей и острая детективно-приключенческая тема. Но есть и существенная разница. Автору веришь. Он знал всю правду той настоящей, а не «придуманной» жизни контрабандиста, ее неприглядную изнанку, тяготы, потому как сам пять лет утюжил границу вдоль и поперек.

Вот и я «подсела» на приключения в жанре детективно-шпионского романа. После Песецкого запоем прочитала вторую книгу из семейной трилогии Дины Рубиной «Русская канарейка. Певец». Закрутила так закрутила писательница сюжетец! После Рубиной трудно переключиться на что-то очень сдержанное, тихое, экономно-средненькое и оттого бледное, не хватает ее размаха и южной цветистости героев, сочных диалогов.

«Сиротская парижская весна струилась дождями, изредка извлекая голубое зеркальце из-под подола грязноватых туч».

Приведенная выше цитата меня как-то вдруг зацепила, отложилась. Закрыла страницу второй главы и вернулась перечитать ее вновь. Надо же, и в Париже может быть сиротская весна, с простым платьем и подолом из грязноватых туч. Но какой запоминающийся образ, так кратко и так полно!

Как всегда, в первое чтение заглатываю текст целиком, как горячие, дымящиеся куски пирога, и в этой спешке по диагонали отмечаю удивительные места романа: успею еще насладиться, знаю себя, потом вернусь к ним снова, буду перечитывать спокойно и неторопливо. А теперь — несусь дальше и дальше, к развязке.

Писательница верна себе, умеет закрутить сюжет, и тут уж ты крепко схвачен ее рукой, она тащит тебя вглубь истории, которая расслаивается, разбегается тонкими нитями многих чужих судеб и жизней. Герои неожиданно пересекаются, сталкиваются, снова расходятся, чтобы зацепиться на каком-то жизненном перекрестке и продолжить свой будущий ход, например, в случайном рождении младенца или чьей-то смерти.

В одной упряжке идут предательство и преданность, особенно женское. Странно, корень двух таких разных слов — преданность и предательство — один. Только в первом случае эту данность хранят, а в другом — ломают и рушат.

Случайно ли рождение рыжего малыша у Габриэлы, сколько смятения и боли от этого известия у главного героя Лео — певца, обладателя редкого голоса контратенора и такого же редкого по способностям разведчика? Как все будет развиваться дальше, его ли это ребенок? Интриг много, они расставлены в романе, как капканы в лесу у опытного охотника.

Ступила на дорожку, ловко намеченную самой писательницей, бегу дальше по тексту, захваченная вихрем чужих приключений. Чтение не отпускает, заманивает все дальше и дальше — Одесса, Алма-Ата, Москва, Тюмень, Израиль, Франция, разведка, шпионские страсти, войны, революции, драмы и трагедии… Семейная сага.

А сколько любви! Разной, детской, юношеской, предающей и верной, жертвенной, вздорной и как будто бы случайной. И какой несравненный колорит, азарт, сколько красок, звуков и невероятных запахов (как трудно описать звуки, птичье пение! А здесь просто купаешься в море свиста, щелканья, трелей, звона…).

Любовь в романе часто не благодаря, а вопреки. И чувства разгораются не на созидание, а на разрыв, чудовищный, кровавый и беспредельный в своем хаосе, боли, страданиях. Жизни летят в пропасть, грядет катастрофа, все надежды, устремления, чаяния разбиваются на мелкие осколки. Не собрать, не склеить прошлую любовь.

Если роман Песецкого отличает автобиографическая простота, сдержанность стиля и почти строгая документальность места и времени, то у Д. Рубиной, наоборот, все закручено по канонам заданного жанра. Писательница умеет поднять градус жизни и приключений, нагнетает и провоцирует, она шутит, ругается, подтрунивает над своими героями, семейные отношения всегда чуть-чуть штормит и зашкаливает.

Современная писательница прекрасно владеет чувством ритма, динамики и движения, точно переключает регистры, сменяя мощный ход сюжета на тишину, раздумье и почти безмолвие. Как это ей удается — загадка таланта.

Отдельно надо сказать о богатстве художественного языка и присутствии в тексте музыкальной темы — у писательницы профессиональное ощущение этой сложной стихии. Здесь она — как настоящий художник, живописует и маслом, и акварелью. В одной книге удачно воплотилось столько щедрых даров — слова, музыки и художественного изображения.

У каждого поколения свои герои и «герои». Меняются времена, декорации, антураж, но не меняется природа людей. Шпионская тема не выходит из моды, особенно когда написана талантливой рукой.

Прошло почти восемьдесят лет после выхода первого романа Сергей Песецкого, но книга пользуется большим спросом. Ее заново открывают для себя читатели ХХI века. Это говорит о многом, в который раз подтверждая, что в небытие уходит случайное, временное и пустое, но по-прежнему в мужчинах ценятся доблесть, решительность и мужество. Особенно в наш, такой изнеженный и виртуальный век. Мужчины верны себе, они не перестают играть в свои взрослые игрушки.