Как пройти в библиотеку, или Маленькая ода

Белорусская провинция — особое место, но чем дальше на запад, тем больше всяких особенностей. Не столько географических, сколько ментальных, почти метафизических.

Белорусская провинция — особое место, но чем дальше на запад, тем больше всяких особенностей. Не столько географических, сколько ментальных, почти метафизических.

Здесь все так миниатюрно, одноэтажно, компактно. Все дышит стариной и спокойствием. Местные люди привыкли к размеренному образу жизни. Уличные прохожие в провинции — совсем не прохожие, как в большом городе, а скорее созерцательные наблюдатели. Старики помнят «як было пры паляках, пры немцах, пры саветах».

На улицах нет той чрезмерной концентрации чужих и равнодушных людей. Как раз в маленьких городках все, особенно старшее поколение, внимательны, быстро замечают чужих, в свою очередь приезжим в глаза бросается весь этот налет патриархальной неспешности и необычной тишины. Забытая архаика!

В провинции многие ходят пешком. Задолго до модной тенденции, что вдруг вспыхнула в больших городах, здесь традиционно ездят на велосипедах, от школьников до расторопных теток. В магазинах раскланиваются знакомым, мужчины галантно целуют женщинам ручки и на польский манер зовут «пани» и «паненка». Все это выглядит немного старомодно и забавно.

Что в больших городах давно растеряли, здесь радует глаз. Милая провинциальность!

Маленькие провинциальные города, или, по-старому, местечки, сохранили много общего. Рыночная площадь — в прошлом центр любого белорусского городка. Сегодня рыночная площадь поменяла свой статус, она — скорее официальное лицо города с компактным набором строений. Как правило, это обновленные старые торговые дома, когда-то принадлежащие местечковым зажиточным евреям: на первых этажах были крамы, на вторых располагались семейства. Здания на площади теснятся, заглядывают друг другу в окна, замыкая в кольцо обязательные постройки: современный банк, ресторан, исполком, действующий или разрушенный костел, библиотеку.

Так вот, о библиотеке или библиотеках. Недавно объездила шесть районных библиотек, получила массу впечатлений. Встречи состоялись с читателями в Щучине, Волковыске, Мостах, Зельве, Свислочи и Берестовице. Но самое главное — жизнь в маленьких городках и поселках наполнена содержанием, люди читают, следят за книжными новинками, приходят в библиотеки. Для них абонементы и читальные залы — это не просто место и повод для встреч, но и среда обитания, духовные центры, где еще окончательно не исчез человеческий подвид Homo legens, человек читающий.

Современному писателю ничего не остается, как быть активным, надеяться только на себя, на свои книги и своих читателей. Не оговорилась. Читательское сообщество давно раздробилось на части и сегменты, представляя из себя довольно разнообразное мозаичное полотно. Литературная всеядность не часто встречается, это скорее исключение, чем правило.

На встречах в библиотеках жду не случайную аудиторию, а именно моих читателей, то есть людей подготовленных и по-своему талантливых. Прежде всего тех, кто интересуется литературой и прочитал хотя бы одну мою книгу. Своего читателя сразу узнаю, с первых минут возникает какая-то доверительная атмосфера, вижу внимательные лица, глаза, улыбки моих читателей.

Всегда прошу библиотеки, чтобы не переусердствовали. На такие встречи не надо собирать людей по формальным признакам: чем больше, тем лучше. Солдаты, учащиеся местных ПТУ, старшеклассники, ветераны… Часто небольшая аудитория единомышленников по духу ближе, чем огромный зал скучающих людей.

 

Щучин. Первое упоминание — в 1487 году. В Щучинской центральной библиотеке выступаю впервые, обычно городок остается по правую сторону, когда едем в Минск. В следующем году Щучин будет принимать гостей со всей республики в День белорусской письменности. На берегу городского озера стоит дом культуры, здесь планируются торжества.

День был ветреный, но солнечный, озерную водяную рябь, кипящую как жидкое серебро, гнали к берегу порывы ветра, отчего ее поверхность дрожала и переливалась, как чешуя огромной рыбины.

Работники библиотек вообще и в частности в Щучине любят принимать писателей, готовятся, оформляют выставку с авторскими книгами и публикациями.

Специально никогда не готовлюсь к своим выступлениям, ведь заранее не знаешь, какая аудитория тебя ждет. В щучинскую библиотеку пришли люди старшего поколения, они особенно не спешат, хотят общения, долго не отпускают. Кстати, купили много книг.

Для меня было полной неожиданностью, когда встала одна читательница, Таисия Степановна Капица. В моей книге «Старый двор», где пишу о своем детстве, она нашла моего одноклассника, племянника мужа Валеру Капицу. Он давно уехал и пропал где-то на севере. В детстве у него рано умерла мама, в классе мы его все жалели, он учился в музыкальной школе, был вежлив и воспитан, в отличие от остальных ребят.

Один слушатель представился агрономом, по обложке книги «Старый двор» думал, что книга про местную деревню Старый двор Первомайского сельсовета, где захоронена белорусская поэтесса Алоиза Пашкевич (Тётка). Каково же было его удивление, что читать заголовок книги надо с добавлением «моего детства».

 

Волковыск. Один из древнейших городов, первое упоминание датируется 1005 годом.

В Волковыске собралась молодежная аудитория, учащиеся местного педагогического колледжа, будущие учителя, преподаватели школ.

При знакомстве тестирую слушателей:

— Кто и что читал из моих книг?

Одна бойкая студентка поднимает руку:

— Я!

— Хорошо, а что именно?

— «Банные мадонны».

— Ваше мнение?

Быстрый ответ:

— Роскошно… Я сама большая любительница бани.

Сама думаю, даже один читатель — это «мой читатель». Отвечаю:

— Ведь баня — только общий антураж, а книга — о нашей жизни, о нас с вами.

Познакомилась с Мариной Владимировной Болдак. Это начитанный и тонкий ценитель литературы, и совсем не потому, что должность у нее такая — директор библиотеки. На работу в библиотеку приходят прежде всего, выражаясь высоким слогом, по состоянию души. Все-таки вышло почти торжественным слогом.

 

Мосты. Городок расположен на обоих берегах реки Неман, в этом есть своя специфика и очарование. Дата, от которой ведет отсчет город, — 1486 год.

На встречу пришли учащиеся местных школ, учителя литературы, библиотекари, читатели, местная интеллигенция, журналистка. Одна юная особа неожиданно спросила:

— Как вы относитесь к творчеству Юлии Чернявской?

Надо же, здесь интересуются творчеством известного в республике ученого-культуролога, писателя, драматурга, внучки белорусского детского поэта Василя Витки.

На мой взгляд, книга Ю. Чернявской «Белорусы: от тутэйшых к нации» должна быть в доме каждого белоруса. Автор прочитала и переработала более тысячи белорусских народных сказок, задает себе и всем нам много вопросов — кто мы, откуда, прежде всего о корнях ментальности современного белоруса. Книга Ю. Чернявской открыла мне целый космос, культурный код белорусской нации.

Уточняю у юного создания:

— Что вы имеете в виду?

Юное создание:

— Я про книгу «Мальчик с собакой».

— Прекрасно отношусь, ведь эта книга о детстве.

Вечером коротко написала Юлии Чернявской на Фейсбук — в глубинке читают ее книги.

После выступления одна очень эмоциональная девушка в порыве чувств кинулась ко мне в объятия — какая реакция на писательское слово!

— Впервые вижу… живого писателя!

На такие встречи приглашаю своих коллег по писательскому цеху. Чем не повод встретиться, пообщаться, обсудить наши вопросы.

В Щучине повидалась с писателем Иваном Пешко, когда-то он учился на высших сценарных курсах в Москве.

В Волковыске — с поэтом, переводчиком, профессиональным критиком Георгием Киселевым, он выпускник Московского литературного института, публикует в литературных журналах критические обзоры, в московском журнале «Наш современник» ежегодно выходят его поэтические подборки.

В Мосты из района приехал писатель Алексей Сазанчук, в прошлом сотрудник милиции.

В библиотеке Зельвы встретилась с коллегой, замечательной поэтессой и просто добрым человеком Ириной Даник.

 

Зельва. Ипатьевская летопись свидетельствует: на месте сегодняшней Зельвы в 1258 годууже существовало поселение.

Никогда раньше не была в Зельве. Кажется, что поселок затерян среди равнин, убранных полей, но Зельва встречает неожиданно: попадаешь в аккуратный городок, ориентир — необыкновенной красоты Троицкий костел 1903 года с высокими красными башнями.

 В Зельве жила талантливая поэтесса, «белорусская чайка» Лариса Гениюш, человек горькой, но не сломанной судьбы. На территории православной церкви жители Зельвы установили памятник своей знаменитой землячке.

Поднимаемся в горку — площадь. Здесь в одном месте привычно сосредоточились два банка, отремонтированный дом культуры, на втором этаже библиотека, современный уютный интерьер.

Спрашиваю у директора библиотеки Светланы Антоновны Жамойтиной:

— Почему название Зельва?

— У нас речка Зельвянка, летом много зелени, красивые места.

После встречи с читателями обязательный сладкий стол, чай, посиделки за неформальными разговорами. Не отпускают сотрудники библиотеки: найдутся общие темы. Светлана Жамойтина училась на библиотечном факультете вместе с белорусским писателем Андреем Федоренко. Отмечает.

 — Андрей всегда выделялся среди нас, он был особенный… Люблю читать его книги, повесть «Дикий луг» прочитала на одном дыхании.

Сошлись на рассказе А. Федоренко «Пеля», здесь мы с директором библиотеки полностью совпали — действительно очень редкий, психологически острый и точный рассказ.

В ноябре рано темнеет. Казалось, уезжаем из Зельвы глубокой ночью. С высокого неба низко спустилась огромная луна, она напоминала сильный электрический прожектор, мощно подсвечивала нам одинокие пустынные пейзажи в столь поздний глухой вечер. Все та же дорога, которой ехали днем, но как неожиданно меняется путь и как все вокруг становится незнакомым.

 

Свислочь. Древнейший город, первое упоминание в Ипатьевской летописи датируется 1256 годом.

 В Свислочь приехали рано, в запасе был еще лишний час, решили зайти в историко-краеведческий музей. Здание музея находится в бывшей еврейской корчме постройки 1903 года, сам поселок когда-то был фамильной усадьбой государственного деятеля и писателя Великого княжества Литовского Винцента Тышкевича. Граф все здесь когда-то прекрасно обустроил на европейский лад, построил первую гимназию, театр, храм, базарную площадь, красивый парк, проложил улицы.

В музее демонстрируется образец обращения студента К. Калиновского на имя ректора Петербургского университета об оказании ему материальной помощи.

 Сегодня в Свислочи есть, наверное, единственная своего рода в республике аллея памятников. В одном месте собрали таких разных исторических героев, как Сталин, Ленин, советский солдат и Кастусь Калиновский.

Недавно здесь в библиотеке закончен ремонт, залы приобрели достойный, нарядный вид, имеется немалый книжный фонд, около восьмидесяти тысяч книг, который постоянно обновляется и пополняется новинками.

Директор двадцать три года возглавляет библиотеку, в разговорах никогда не жалуется на трудности библиотечного дела, решительная, трудолюбивая. По этому поводу шучу:

— У вас, Нина Владимировна, все отлажено как часы потому, что ваша фамилия Калач… Не терт, не мят — не будет калач.

В ответ слышу смех.

 

Берестовица. Давным-давно, лет двадцать назад была в Берестовице. Ездила с подругами за книгами в тамошний магазин. Сокурсница только купила «Жигули», сдала на права, почему бы и не прокатиться с ветерком. За годы впечатления от Берестовицы как-то выветрились.

В 1506 году Александру Ивановичу Ходкевичу, маршалку ВКЛ за заслуги перед Отечеством Король польский и Великий князь литовский Александр Ягелончик передал в вечное пользование селения Рудовляны, Поплавцы, Спудвилы, Ковали, Берестовицу, Конюхи и «людей, которые в этих селениях живут, с их землями, борами, и лесами, и дубравами…»

Что впечатляет — грандиозное сооружениекостела Визитации Девы Марии, построенного в1615 году на средства каштеляна Иеронима Ходкевича. Последний пожар в августе 1991 года уничтожил все деревянные перекрытия, но все равно величественные стены костела потрясают.

В семейной усыпальнице покоятся останки родоначальников Берестовицы — Ходкевичей, Мнишков, Потоцких, военного начальника Речи Посполитой Яна Кароля Ходкевича. Местный краевед Николай Иванович Паценко, филолог по образованию, составитель книги «Память. Берестовицкий район», лауреат премии Президента РБ «За духовное возрождение» много знает об истории Берестовицы.

— Свое сердце польский полководец завещал похоронить в Берестовице. По всему выходит, — делает заключение Николай Иванович, — Ян Кароль Ходкевич имел здесь сердечные дела, полюбил берестовичанку…

Красивая легенда, почему бы и нет. Такая же красивая легенда жива и о короле Стефане Батории, который любил охотиться в окрестностях Гродно. Здесь он реконструировал дворец, где укрывался от старой и ревнивой королевы Анны. Сохранилась легенда о дочери местного лесника, которая полюбила короля и родила ему сына.

Библиотека носит имя академика Петербургской императорской Академии наук Осипа Ковалевского, уроженца Берестовицы, известного польского и русского учёного первой половины XIX века, монголоведа и буддолога, одного из основателей научного монголоведения.

Тот же Николай Иванович Паценко представил меня в библиотеке читательской аудитории. Читатели разные, но и в провинции живо интересуются жизнью писателей, творческими планами, задают сложные вопросы, покупают книги, просят автографы. Приходят коллеги из местных литературных объединений.

Позже, за чаем Н. И. Паценко сказал мне.

— К нам приезжают иногда местные поэты, читают стихи, а тут думаю, что ж вы будете говорить, о чем. А вы такую нам лекцию прочитали! На университетском уровне.

Не ношу наручных часов, но по какому-то внутреннему хронометру выступаю 45 минут. Как в университетской аудитории.

 

Что ж, приятно услышать похвалу. Но добавлю от себя маленькую ремарку. Сегодня на встречи с читателями мне приходится ездить на собственном транспорте, заправлять его бензином тоже на свои же деньги, и никто мне не оплачивает командировочные расходы, как и выступления перед аудиторией.

Писатели, заставшие советские времена, рассказывают почти легенды: как хорошо им жилось, как прошлая власть чтила и уважала статус писателя. За каждую изданную книгу в литературный фонд (что-то вроде профсоюзной кассы взаимопомощи) отчислялся определенный процент, тиражи тогда были миллионные, деньги собирались солидные. На них строились и содержались санатории, профилактории, базы отдыха, поликлиники, детсады, проводились творческие семинары, оплачивались выступления и командировки писателей. Страна была, если кто забыл, — СССР.

Пожили наши писатели, поездили от Черного моря до Северного, от Прибалтики до Дальнего Востока. Такие вот неутешительные сравнения.

 

Подведу итоги своих творческих путешествий. На взгляд обывателя, работают в библиотеках странные люди за очень, очень скромные зарплаты, на которые не прожить. Еще наблюдение: сегодня библиотеки держатся на старшем поколении — вот уж поистине самоотверженные альтруисты. Так любить книгу могут только настоящие бессребреники.

В прежние времена дефицита книг библиотекарь считался фигурой значимой и уважаемой. Например, на московский журнал «Иностранная литература», из которого мы в основном черпали информацию о жизни западного человека, записывались в долгую читательскую очередь. Месяцами терпеливо ждали. В 1967 году вышел роман Габриэля Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества», журнал опубликовал его в шестом номере за 1970 год, это стало настоящим событием в обществе. Это было что-то невероятное.

В юности одна моя хорошая знакомая, библиотекарь Галя Евдокимчикова работала в читальном зале. Она тайно брала домой на вечер что-нибудь дефицитное, проглатывала за ночь, а утром возвращала на работу. Галка напоминала мне легкокрылую стрекозу, очень изящное, хрупкое создание с огромными на пол-лица очками. Потом она вышла замуж за шведа, давно живет в пригороде Стокгольма, работает в местном музее.

В последнее время стала даже подумывать: на библиотекарях, так преданных своему делу, скоро и закончится век классических библиотек. Но ничего подобного, я ошибалась — в библиотеки идет работать молодежь.

Мне кажется, при всех безвозвратных потерях последних двадцати лет, особенно квалифицированного читательского меньшинства, нас ждут перемены. Я особенно надеюсь на ренессанс — Возрождение слова. Возвращение настоящей, высокохудожественной и вечной литературы.

 

…Наша так называемая Гродненская провинция необычная, не похожая на другие края и земли, она выросла не на пустом месте, имеет глубокие исторические корни, славные имена и давние традиции.

Часто в погоне за экзотическими впечатлениями мы забываем об этом, а зря. Стоит только захотеть, и время появится. Совсем рядом, в радиусе каких-то 50–100 километров можно встретить настоящие жемчужины краеведения, сделать маленькие открытия для себя, для своих детей и друзей. И поможет нам в этом жажда знаний, любовь к краеведению, к традиционной книге и библиотеке.

Даже в информационный век новейших технологий сохранятся библиотеки, как островки духовной культуры и общения.