«Забыла текст в спектакле без слов»: актриса театра кукол Людмила Павловская о параллельных мирах и перевоплощении в мужчину

Актриса театра кукол Людмила Павловская получила «Хрустального ангела» — главную награду белорусских кукольников. Это уже четвёртая награда в гродненском театре. Про дырки в амбарных замках, о провале при поступлении в театральный институт, о мужских ролях и конфузах на сцене артистка рассказала корреспонденту «ВГ».

Что для вас значит получить «Хрустального ангела»?

— Тот, кто придумал для кукольников «Ангела», точно выразил специфику нашего служения. На подмостках мы встречаем начинающего зрителя — ребёнка, которому отдано наше первое предназначение. Дети, которые к нам приходят, — ангелы, в мир которых мы вторгаемся, заставляя их думать, давая нравственные критерии. На нас лежит большая ответственность, и это название крайне символично. Мы скрываемся, выдвигая на первый план куклу, и когда наша работа получает оценку, это приятно вдвойне. При этом не стыдно выполнять любую работу: сегодня ты ползаешь под ширмой, подавая нужные предметы, а завтра играешь на сцене главную роль.

Почему именно кукольный театр?

— В детстве я мечтала стать артисткой и после школы поехала поступать в театральный институт. И… провалилась на третьем туре. После этого был Гомсельмаш, где я работала сверловщицей — делала дырки в амбарных замках. Но мечту о театре не оставляла и поступила в Могилёвское культпросветучилище. Там меня заметил режиссёр могилёвского театра. Я открыла для себя в кукольном мире новую вселенную, нашла своё призвание. Когда снова поехала поступать в институт, уже не подходила по возрасту для стационарного обучения, но для меня сделали исключение. Потом я выбрала гродненский театр и осталась тут навсегда.

Помните свой первый спектакль?

— В могилёвском театре это был «Тигрёнок Петрик», где я сыграла четыре роли, причём об одной из них узнала за два дня до премьеры. Пришлось экстренно учить текст и носить костюм не по размеру. Огромную маску тигрицы ко мне буквально привязывали, а ведь нужно было быстро переодеваться из одного костюма в другой. В Гродно вводной ролью стал Людвиг из спектакля «Людвиг и Тутта». Кукла была такой тяжёлой! Вдобавок половина спектакля проходила на коленях — от боли не спасали никакие наколенники.

Гендерная смена ролей в кукольном театре — естественное дело?

— Это вера в предлагаемые обстоятельства. По голосу никто не сможет узнать во мне женщину. Одной из самых сложных мужских ролей стал Али в «Синдбаде-мореходе». Нужно было говорить о любви коллеге, вживаясь в роль юноши. Но глядя на куклу, думаешь не о себе, а о чувствах героя. А голос — это инструмент, который можно настраивать. Мне всегда помогала широта диапазона: я могла играть девушек, юношей, а в промежутке — Бабок Ёжек. В этом ещё одно преимущество кукольного театра, где можно позволить себе ролевое разнообразие.

Вхождение в роль продолжается вне сцены?

— Сначала актёр входит в ситуацию бытия героя, осмысливает, какое значение он имеет во всей истории. Прожитую роль актёр достаёт, словно из сундука, настраивает на нужный лад и выходит с ней к зрителю. Но после такого проживания невольно становишься носителем черт характера своего персонажа в реальной жизни. Герой берёт тебя в свою власть, и чем больше эмоций затрачиваешь на игру, тем сильнее взаимосвязь с оживающим персонажем.

Есть ли у вас роль-мечта?

— У меня остаётся желание играть в драмах, но последнее слово остаётся за режиссёром: именно он выбирает исполнителя. А ещё я обожаю молчаливые роли: в молчании актёр получает особую свободу — играемый образ накладывает на него меньше рамок, и нет обязательств соблюдения текста.

Случалось ли забывать текст на сцене?

— В спектакле «Кот Васька и его друзья» я забыла реплику кукушки. Мы сыграли его около 500 раз, и вдруг я забыла! В панике работаю куклой, в зале тишина, все вокруг «Что случилось?». На мой ответ последовала пауза, а потом сразу с нескольких сторон «ку-ку». Я закуковала, а коллеги свалились со смеху. А второй раз проруха случилась в «Поэме без слов». Забыла текст в спектакле без слов! Подполз кто-то из ребят, подсказал, и я с облегчением затараторила своё «та-та». В тот момент было очень страшно, хотя мне не раз снилось, что я забываю текст или реквизит. Кажется, даже в параллельной жизни я работаю в театре.

Сколько времени в среднем вы проводите на сцене?

— Когда ставим спектакль, можно уйти из дома утром и вернуться поздно вечером. Для меня деньги и материальные блага никогда не стояли на первом месте. Если мне позволяют время и здоровье, никогда не отказываю в помощи — это расширяет творческий диапазон. Любое общение входит в мою копилочку, которая помогает играть на сцене.

Как изменился за годы вашего служения театральный зритель?

— Меняется время, актёры со зрителями меняются вслед за ним. Сейчас спектакли должны быть интересными и эмоциональными, чтобы на фоне льющейся со всех сторон информации они удовлетворяли потребность человека в прочувствовании происходящего. На моём счету три поколения, которые теперь приводят в театр своих детей. Мы участвуем в нравственном формировании маленького человека, и признание зрителя — коэффициент нашей пользы в этом деле. Зрители — решающие участники действия, и хочется, чтобы они оставались доброжелательными. Ощущаешь эмоциональный отклик из зала — и больше ничего не надо.