О стирании границ

При слове «субботник» мне вспоминается картинка «Ленин на субботнике» в каком-то из забытых школьных учебников. Группа товарищей несёт бревно на фоне Кремля.

Сегодня субботник уже нечто иное.

Лишённый ясной идеологии праздник добровольного труда как-то… обесценился, что ли.

Но речь не об этом. В этом году привлекает внимание фигура Ленина. Ровно сто лет назад в Петрограде он произнёс речь, названную апрельскими тезисами. Когда-то мы их учили. Потом забыли. А интересный документ, между прочим.

Тогда, весной семнадцатого года, ошеломлённая Февральской революцией страна выбрала себе временное правительство и приостановилась обдумать реформы. А вернувшийся из Европы Ленин предложил революцию продолжить, назвав её «социалистической».

А куда было продолжать? Всё и так уже перевернулось с ног на голову. В феврале царь «развёлся» со своей страной. Та, оказавшись «брошенкой», попыталась жить самостоятельно. Оставшись без полицейских, творила что хотела. Большая часть страны гнала назло сухому закону самогон и в сивушном безумии буянила. Та часть, что помоложе, танцевала голой. Часть грабила и воровала. Часть каялась и рыдала. Часть митинговала. И всё меньшая часть страны работала. Куда уж было дальше?

А Ленин призывал в тезисах — идём до конца. Конечные цели — конфискация помещичьей земли и национализация всех земель в государстве, слияние всех банков в один национальный банк, контроль советов за производством и распределением продуктов труда.

Те, кто его слышал, думали — глупость. Но в октябре того же года всё стало воплощаться в жизнь. Страна взорвалась и превратилась в сверхновую. Со всеми сопутствующими пеклу рождения явлениями.

Сегодня, конечно, это дела давно минувших дней.

Хотя почему же? Памятник Ленину стоит у нас на одноимённой площади. Иногда, идя утром на работу, поднимаю голову и пытаюсь догадаться, по какому поводу Ильич так хитро улыбается?

А что, если посмотреть внимательнее на апрельские предложения Ленина? Не тянутся ли нити из 17-го к сегодняшнему дню?

Все пункты тезисов, по сути, касались стирания границ. Конфискация помещичьей земли означала попрание правовых границ собственности и реальное распахивание межи между помещичьей землёй и крестьянской. Ой, как радовалась беднота, не дочитав до конца! Потому что дальше в ленинской программе шла национализация всей земли в государстве. Крестьянской в том числе.

Слияние всех банков в один означало снятие барьеров между финансовыми потоками. А управление через советы производством и распределением продуктов снимало барьеры между богатыми и бедными. В пользу бедных. Смысл? Очень простой — производить столько, чтобы хватило на восстановление сил и праздник после работы, и все должны быть равны в потреблении. В общем, предлагались простые решения сложных проблем.

И не только для России. Эти же решения предлагались всему миру. Последним апрельским тезисом Ленина было утверждение о необходимости обновить интернационал. Это такая международная организация коммунистов, кто не помнит. Занималась распространением мировой революции. То есть опять же работала на стирание границ.

Прошло сто лет. И надо сказать, что не сильно получилось. Границы восстановились. На месте Российской империи отстроилось нечто похожее на то, что было.

И, честно говоря, понимание того, что границы восстанавливаются, где-то в глубине души действует успокаивающе. Потому что снятие границ — очень заманчиво. Оно происходит сегодня на каждом шагу. Но только последствия непредсказуемы. И человек этой непредсказуемости сопротивляется.

Посмотрите, как много пассажиров в наших автобусах с наушниками. Что это? В Польше таких в транспорте значительно меньше. В американских фильмах в автобусах их вовсе не видим. А у нас по утрам чуть ли не каждый второй «с бананами в ушах». Почему?

Просто люди пытаются уйти от звуковой рекламы. В переполненном салоне она жёстко нарушает границы нашей приватности. И мы хотим отгородиться. «Бананы» — в уши, перед глазами — экран телефона. На экране — своё, родное: «вконтактик», «однокласснички», «инстаграмчик».

Своё? Или нам это только кажется?

Коллега по работе недавно в разговоре заметила, что студенты перестали рассказывать анекдоты. Они показывают друг другу картинки в телефоне и улыбаются. Мне кажется, что это тоже не что иное, как охрана границ приватности. Ведь, рассказав анекдот, мы впустили бы собеседника в смешную ситуацию, открыли бы свои границы, он — свои, и в результате создалась бы общность. А при показе картинки из сети общности не создаётся. Потому что картинка принадлежит не нам, а третьей стороне — сети.

Кстати, полвека назад за анекдоты сажали. От компании остроумцев до тайного общества — один шаг. Правда, кроме политических анекдотов были и другие. Детские или, например, мужские… Без мужских анекдотов невозможен флирт. Что бы там ни говорили о поручике Ржевском, но его похождения были востребованы дамскими ушами. Совместная улыбка над фривольностью сигнализировала об общности позиций дам и кавалеров и создавала предпосылки контакта.

А сегодня барьера между дамами и кавалерами практически нет.

Почему? Потому что в отношениях молодых людей практически всегда присутствует третий — социальная сеть.

«И что из того? — скажете вы. — Что плохого в сети?»

Да, наверно, ничего плохого нет. Просто социальная сеть — это новая реальность.

Граница ведь, по определению, на то и граница, что разграничивает две стороны. А в треугольнике «Он, Она и Соцсеть» этих сторон — три. И у нас налицо новая ситуация.

Возьмём брак.

Брак — это ритуальное снятие границ между мужчиной и женщиной. А если граница так слаба, что не нужен другой ритуал, кроме изменения статуса в соцсети со «свободен» на «занят», то зачем заключать брак в загсе?

В итоге: свадебные салоны плачут, фотографы курят в сторонке, государство — отдыхает. Его роль стала играть соцсеть. Она лайками утверждает решение стать парой.

Можно пойти в рассуждениях дальше. Если мужчина и женщина устанавливают статус своей «занятости» в сети самостоятельно, то ничто не мешает им укоротить время брака. Например, с пятницы по понедельник — жизнь в качестве жены у своего парня, с понедельника по пятницу — в качестве незамужней дочери у своих родителей. В целом симпатичная умная девушка. И, главное, за три дня проблемы со свекровью не успевают накопиться. Та привыкает к новой ситуации. И ничего сказать не может. По сути. А что ей сказать?

«Так жить теперь модно…» — говорит знакомый, разводя руками. Он не может побудить вступить в законный брак свою тридцатилетнюю дочь и её избранника — квазизятя. У неё своё жилье, доход и своё «дофени» на офлайновое мнение родственников и соседей. Важно, что статус «мы вместе» отмечен лайками в онлайне. А мама с папой пусть поживут в статусе квазитёщи и квазитестя. Собой займутся…

Мне лично подобное не нравится. Хотя в этом криминала как раз никакого нет. Но что-то всё-таки здесь не так. Не зря квазиженатые избегают зачатия детей. И если будет законодательная инициатива по принудительной установке глушилок соцсетей в спальнях, я буду голосовать «за». А уж кто там будет регистрировать брак — дело пятьдесят восьмое.

А ещё в таких глушилках нуждается школа.

Совсем недавно, до прихода эпохи соцсетей, государство собирало детей в школах, и там во взаимодействии «учитель — ученик» происходило формирование новых членов общества. Как быть теперь, когда в классе взаимодействуют учитель, ученики и социальная сеть? Куда деться учителю, когда, объединившись в сетевую волчью стаю, дети (иногда с родителями) начинают на него охоту, помещая его каждый шаг, каждое слово на «ютьюб»? И скажите, может ли учителя защитить государство посредством директора школы или отдела образования? Нет. Они работают с восьми до пяти, а социальная сеть увлечённо троллит и травит учителя, как гончие зайца, круглосуточно…

Написав про троллинг, остановился. Почти три страницы. Надо ограничиться. Поэтому — сразу к коде, то есть к рубежу.

К примерам современного воплощения положений ленинизма о революционном размытии всех границ можно относиться по-разному. Но, согласитесь, проблема существует… Понятно, что сегодня речь идёт о революции технологий. И бороться с технологическим развитием бесполезно. Но… Может быть, стоит подумать о ценности приватности? И ограничить себя?