Умер известный гродненский археолог

Он проводил раскопки на территории гродненского коллегиума иезуитов, бывшего монастыря кармелитов в Гродно, во дворе «Баториевки», на каменице князей Сангушек (сейчас магазин «Ратушный»), изучал «Дом купцов Муравьевых» и т. д. Найденные артефакты хранятся в фондах Гродненского историко-археологического музея. Научные статьи опубликованы в научных изданиях Беларуси, Польши и Литвы.

Гродненский историк и коллега Игорь Трусов написал не некролог, а статью, посвященную памяти известного человека и друга.

Родился Григорий 29 апреля 1963 года в простой большой гродненской семье: мама Зинаида работала на почте, папа Николай, по-моему, на железной дороге. В 5 лет у Гриши обнаружили астму, но скорее всего она была врожденная — рядом с домом стоял «Азот» с соответствующей тому времени экологией. Григорий пытался исправить в школьные и студенческие годы «ошибки природы» в своем организме, занимаясь парусным спортом и штангой.

Ходил он в гродненскую школу № 13, после школы, как мне кажется, учился на киномеханика. В школе успевал, видимо, средне, но со второго раза поступил в БГУ на истфак. Там его приметил на первом курсе на археологической практике маститый белорусский археолог Пётр Лысенко и «передал» не менее «крутому» археологу Эдуарду Загорульскому, у которого Григорий блестяще защитил дипломную работу.

Правда, Григорий не искал легких путей: не пошел в аспирантуру, а перевелся на предпоследнем курсе на заочное и стал работать в практической археологии в системе реставрации памятников.

После более чем года «кочевой» жизни на раскопках различных памятников архитектуры по всей территории Беларуси в качестве рабочего или младшего археолога под руководством ныне именитых белорусских археологов Олега Трусова, Александра Кравцевича, Игоря Чернявского Григорий, рекомендованный профессором Михаилом Александровичем Ткачевым, «приземлился» дома, в Гродно, в проектной организации по реставрации памятников архитектуры. Это был 1987 год.

Я тоже пришел на эту работу в 1987 году, 1 апреля, после шести лет работы в музее. Время было чудесное. Нас было шестеро в так называемом отделе КНИ (комплексных научных исследований). «Великолепная шестерка», — это археолог Григорий Акинчиц, историк Юрий Гордеев, младшие археологи Зоя Романова и Александр Ткачев, историк Татьяна Малиновская и Игорь Трусов.

Работы по исследованиям памятников архитектуры Гродно в 1987–92 годах шли очень интенсивно, наша команда работала ударно: историки не вылезали из архивов, археологи «копали» весь сезон, часто сами работали лопатами, без рабочих. Эти годы были пиком исследований памятников архитектуры Гродно и области. «Правильные» (т. е. именитые) археологи из Минска завидовали «белой завистью» Григорию и его команде — Саше Ткачеву и Зое Романовой. А завидовать было чему: самые интенсивные археологические исследования на территории Беларуси в эти годы проходили именно в Гродно.

Я могу ошибиться, но Григорий в эти годы руководил раскопками не менее 70 объектов в Гродно (не считая объектов в области). Качество работы было на высоком уровне — все его отчеты приняли в Академии Наук РБ (это как бизнесмену пройти налоговую, пожарников, СЭС и финансовую милицию одновременно).

Но Григорий был еще и «везучим» археологом. С этим рождаются. Во время раскопок Старого замка в Гродно (руководил тогда белорусский археолог Олег Трусов) именно ему удавалось на 10-метровой глубине главного шурфа находить «изюминки», артефакты, которые сейчас хранятся в фондах Гродненского историко-археологического музея.

Везло ему и на сами объекты: Григорий проводил раскопки на территории гродненского коллегиума иезуитов, бывшего монастыря кармелитов в Гродно, во дворе «Баториевки», на каменице князей Сангушек (сейчас магазин «Ратушный»), изучал «Дом купцов Муравьевых» и т. д.

У Григория было врожденное чувство юмора, любовь к розыгрышам. Один из таких розыгрышей вылился в первую работу для моего сына, младшего школьника. В летние каникулы мой сын со своим хулиганом-приятелем Глебом наблюдал за раскопками на Замковой улице. Деток процесс раскопок заинтересовал, и они попросились к «дяде Грише» на работу. Я, конечно, возражал: мол, рано, техника безопасности и так далее. Но «дядя Гриша» сказал авторитетно: завтра устраиваю вас младшими археологами на раскопки. Дети со следующего дня в самом деле две недели возились в шурфах. Но Гриша — перфекционист. Мы им выплатили «из своих» зарплату, они расписались в отдельно сварганенной ведомости, а Григорий им выписал шутки ради справки для школы с печатью об успешном прохождении археологической практики. Как там в школе прореагировали на эти бумаги, я уже не помню; по-моему, практику «зачли».

Даже во время раскопок рядовых объектов ему везло. Например, он проводил раскопки здания на Большой Троицкой улице, 21, и все коллеги по отделу ждали открытия «остатков» Троицкой церкви. Он не разочаровал. Хотя руин Троицкой церкви Григорий не нашел, но обнаружил многочисленные артефакты гродненской гончарной и изразцовой мастерской XVII века. По количеству матриц для производства изразцов, их разнообразию и художественной ценности материалы раскопок на Большой Троицкой уникальны для Центральной и Восточной Европы, не говоря уже о Беларуси. Результатом работы на этом «рядовом объекте» стали три аналитических статьи в научных изданиях Беларуси, Польши и Литвы.

Археолог — он и на отдыхе археолог. Григорий был отличным спиннингистом, и во время наших рыболовных походов по Августовскому каналу он по «подъемному материалу» определил местонахождения двух неолитических стоянок.

К сожалению, он так и не успел определить место ятвяжского города на слиянии рек Марыхи и Шлямицы. Предположение о том, что в этом месте была одна из «столиц» ятвягов, еще в 1960-е выдвинул именитый польский археолог Ежи Висьневски. Григорий пытался обследовать эти места, но приятели-рыбаки его отрывали от работы: «Ты на рыбалку приехал, вот и лови, или дров набери для костра».

Григорий много работал в архивах Гродно, Вильнюса, Минска, Варшавы, причем и «по работе», и в своих интересах, для души. В археологическое «межсезонье» он проводил исторические исследования по многим объектам реставрации в Гродно. Часть этой работы вылилась в научные статьи в различных изданиях.

В 1993 году по экономическим обстоятельствам было закрыто последнее проектное предприятие по реставрации памятников архитектуры в Гродно. Ценнейший архив после ликвидации был по большей степени отправлен в макулатуру. Но Григорий именно в эти тяжелые времена спас археологическую коллекцию. В том числе и мою любимую кафлю из раскопок в коллегиуме гродненских иезуитов — «Грехопадение Евы», уникальный изразец XVIII века. Куча тяжелых ящиков с археологическими находками перекочевали в его маленькую комнату в мансарде родительского дома на улице Хмельницкого, а затем, когда он устроился на работу в Гродненский историко-археологический музей, — в фонды музея.

Профессиональные, но «узкие» специалисты в те годы были практически не востребованы. Григорий работал в музее, обрабатывал как «свою» коллекцию, так и уникальную археологическую коллекцию музея. Но «для души» написал три великолепных научных статьи по археологии белорусской части Августовского канала, которые были опубликованы в Польше и Литве, а также несколько статей по памятникам архитектуры Гродно.

В нулевые Григорий перешел на работу в последнюю государственную организацию, которая занималась реставрацией памятников архитектуры, — Гродненскую дирекцию реставрации. Там мы вместе привели в порядок остатки научного архива; правда, после очередной реорганизации архив оказался зимой на улице, а затем в мусорных баках. Но Григорий и там успел сделать много. Были проведены раскопки у дворца князей Друцких-Любецких в Щучине, раскопки части территории Нового замка во время реконструкции аварийного моста между замками. Именно Григорий тогда подсказал мне современный метод геологических исследований — георадарные исследования. Метод на все сто оправдал себя при реконструкции моста между гродненскими замками, потом у Коложи.

Работы по специальности в Дирекции по реставрации у Григория практически не было. После успешного завершения работ по укреплению берега у Коложи оттуда уволился я, потом Григорий. Потом ушла в небытие последняя государственная структура по реставрации памятников архитектуры в Гродно.

Дальше для Григория настали трудные времена. Профессиональный, но «узкий» специалист в Гродно никому не был нужен. Григорий работал где придется. Потом тяжелая операция на суставах, обострение астмы, инвалидность. Он был настоящим мужчиной, не унывал до последнего дня.