Александр Ларионов: «Есть чувственное знание»

Комнату разрисовал мушкетерами
«…Во время рождения Саши началась страшная буря, — вспоминает мама, Тамара Григорьевна Ларионова. — В роддоме раскрылись окна. Все побежали за керосиновыми лампами. Я рожаю… мальчика. Хотя ждала девочку. Так меня уверили.

 Где-то в десятом классе он начал делать первые художественные наброски. Стены в своей комнате разрисовал мушкетерами. Ему была нужна моя реакция. Конечно, у меня был шок, но затем я произнесла: какая красота. Одна из первых его серьезных работ — роспись классов в школе Берестовицкого района».

Редко у кого на лекциях аншлаг

«Александр Николаевич участвовал в создании ствола моей души, — вспоминает бывшая его студентка Валерия Ершова. — Он помог мне в понимании мира, своего места в нем. Я смотрю на мир, как мне кажется, его глазами. Он вкладывал в меня по семечку и ждал, когда оно прорастет. Думаю, это принесло плоды. Я состоялась как дизайнер, художник, сейчас преподаю в университете».

Ларионова слушали. Он рассказывал об эпохах, художниках, будто был знаком с ними лично. Часто цитировал на английском языке. «Выходишь из аудитории, — делятся студенты, — и такое впечатление, будто прочитал книгу или посмотрел фильм». Послушать его приходили с других факультетов. Порой не всем хватало места.

Перевожу Басё на язык белорусской природы

Его захватывал японский лаконизм. Как он сам говорил, «я перевожу Басё на язык белорусской природы». Любимая тематика — флористика.

Ларионов любил красивые предметы. Руками создавал вокруг себя духовное пространство. «Он искал божественное начало в этом мире, — говорит коллега и друг Антон Лещинский. — Мастерскую обставлял антиквариатом, самостоятельно делал вещи барочной эстетики. Составлял уникальные икебаны, чувствовал эту красоту. На Пасху брал гуашь, как-то смешивал ее с золотом и разрисовывал яйца. Он был истинным эстетом. «Красота имеет тихое свойство, — говорил он. — Если мы будем терпеливы и мудры, сможем увидеть в этом мире Богом рассыпанную красоту».

Любил одеваться. Находил интересные цвета, ткани для костюмов, умел сочетать вещи. «Мог полвечера провести перед зеркалом, выбирая шарф или галстук к пиджаку, — вспоминает жена Инесса Ларионова, с которой Александр прожил более 20 лет. — Даже во время болезни (в 2008 году А. Н. Ларионов перенес инсульт и последующие 5 лет был прикован к постели. — Прим. авт.), помогал мне подбирать наряд, вплоть до цвета шарфа. Если всё хорошо, он утвердительно махал головой. Если что-то ему не нравилось, он указывал на то, что лучше подходит. Искал гармонию во всем. У нас все стены были в дырках, вещи перемещались с одного места на другое. Многое в доме сделано его руками, по его эскизам. И даже во время болезни он старался держать себя в форме: салфетка за обедом, борода, усы, прическа».

Каждый день в году навсегда

«У него было много идей, которые, к сожалению, не успел реализовать, — рассказывает друг Алесь Гостев. — Это книга о Чюрлёнисе: всю жизнь занимался исследованием творчества этого художника. Хочется довести это дело до конца. Пускай и не совсем в том виде, как это задумывал он. Еще у него была идея создать цикл из 365 картин, где запечатлен каждый день в году. По-моему, такой цикл у него есть, но до конца он его тоже не довел…» Еще одна идея — написать книгу о Гродно, остались заметки
для нее.

Инесса Генриховна вспоминает, что любимый тост Александра Ларионова был — «за людскость». Он считал это слово более емким, чем «человечность».

Справка «ВГ»

Александр Николаевич Ларионов (1949–2013) был создателем и первым директором галереи «Тызенгауз», одним из организаторов галереи Universum и первым куратором выставочных проектов. Был доцентом кафедры изобразительного искусства ГрГУ. Работы выставлялись в Гродно, Москве, Петербурге, Белостоке, Познани, Друскининкае, Шяуляе, Нью-Йорке, Мемфисе.

Читайте также:

Пасмяротную кнігу твораў Юрыя Гуменюка «Назаві мяне геніем» прэзентавалі ў Гродне