Городница: в тени Цереры
Простые, ритмично повторяющиеся детали архитектуры, замечает Т.Малиновская, были рассчитаны как раз на восприятие их на расстоянии – тогда дворец впечатляет сильнее всего. Можно еще вспомнить про солнечные часы перед главным фасадом – о них на страницах «Вечёрки» шел разговор уже раньше. Правда, у одного из авторов есть определенные сомнения по поводу того, были ли они запроектированы изначально или появились уже после отставки самого Антония Тизенгауза.
Впрочем, во внешнем убранстве здания имелась куда более важная деталь, о которой обычно вспоминают как бы погодя, не замечая ее ключевого значения во всей композиции. И это точно были не часы…
В самом центре главного фасада на куполе двухэтажного резалита над входом во дворец возносилась скульптура богини Цереры. Как выглядела скульптура и что с ней произошло позже, неизвестно. Из проектных рисунков мы можем почерпнуть лишь общее представление о ней. Но вот вопрос: почему архитекторы выбрали именно это божество для завершения создаваемого образа и был ли это, собственно, их выбор? Чтобы попробовать ответить на него, нужно на секунду отвлечься от Городницы и вспомнить римскую мифологию.
Церера – древнеримская богиня, дочь Сатурна и Реи (в греческой мифологии ей соответствует богиня Деметра). Именно с ней связывались возникновение земледелия и введение законов, приобщивших людей к цивилизации. Единственная дочь Цереры – Прозерпина (у греков – Персефона), была отдана замуж за правителя подземного царства Плутона. Ежегодно, расставаясь с дочерью, которая отправляется в мир мертвых, мать тяжело переживает разлуку и радуется, приветствуя ее возвращение. Вместе с Церерой оживает и радуется и вся природа. Это ей Овидий посвятил гимн:
Первой Церера кривым сошником целину всколыхнула,
Первой земле принесла и плоды, и покорную пищу,
Первой Законы дала – все даровала Церера!
Будем ее воспевать, только б достойно Богини
Песня пропелась!
По сути, Церера является древнейшей италийской и римской хтонической богиней жизненных сил земли, произрастания и созревания злаков, материнства и брака, но также и подземного мира, насылавшей на людей безумие (как тут не вспомнить про здание психиатрической лечебницы, которое находилось как раз напротив дворца на Городнице и о котором мы уже писали). Как богиня злаков и урожая, она особенно пользовалась большим почетом среди крестьян, которые устраивали в ее честь специальные праздничные торжества – цереалии, выпадавшие на середину апреля. Другой легендарный поэт – Вергилий – написал:
Тот, кто мотыгой дробит нерадивые глыбы,
Тот пашне помощник,
Он с олимпийских высот
Белокурой замечен Церерой.
Существует точка зрения, что Церера всегда была богиней плебса и ее культ приобрел еще и политическое значение в эпоху борьбы патрициев и плебеев в Древнем Риме. Правда, это не мешало тем же римлянам считать Цереру ответственной за обучение и взаимоотношение между родителями и детьми, что опять же как нельзя лучше передавало саму идею Городницы.
Символы Цереры: серп, вспаханное поле, колосья пшеницы, рог изобилия, поросенок (связь с изобилием), журавль (крики птицы напоминают скорбный плач о дочери), мак – утешитель в горе. Обычно ее изображали прекрасной матроной с фруктами в руках. Вероятно, такой она представлялась и на куполе дворца Тизенгауза. Хотя, возможно, в руках статуи были два факела, с которыми, по легенде, Церера искала свою дочь в подземном царстве. Это тоже символы: один факел означал разум, второй – эмоции.
Как видим, перед нами не просто элемент интерьера. Судя по всему, выбор фигуры, венчавшей купол дворца, был глубоко продуман и, скорее всего, принадлежал самому А.Тизенгаузу, а мы можем только догадываться, насколько вызывающе выглядело языческое божество в городе величественных христианских храмов.
Вид из дворца
Но снова вернемся на Городницу. Внутри дворец был не менее притягателен, чем снаружи. Его стены украшали росписи художников П.Гежидовича и А.Грушецкого, картины и статуи, привезенные из Европы, камины из каррарского мрамора. Слева от главного входа находился большой зал для приемов, справа – жилые покои. В крыльях расположились конторы экономии.
Станислав Понятовский, описывая в мемуарах гродненскую резиденцию, скромно замечал, что она занимает территорию, «не меньшую, чем город Вена». Это, конечно, было гиперболой – литературным преувеличением, и все же оставленное нам племянником короля описание дворца не может не впечатлить. «Чтобы дать представление про форму и размеры моего дворца, – писал Станислав Понятовский, – нужно добавить, что на одном уровне и в одном крыле он содержал театр и два больших редутных зала, откуда можно было перейти в библиотеку, а из нее – в жилую часть. Книги находились в закрытых шкафах, поэтому сама библиотека напоминала красивый салон. Около бильярда стояло десять столов для игры в «фараона» и лотереи, основанной на фантах – ее поручали вести одной женщине. Рядом располагались комнаты для гостей и большой бальный зал. Из этих помещений можно было попасть в другие, разных размеров, где одновременно могли сесть за стол семьсот человек. Все было продумано таким образом, чтобы по пути из театра в салон не было ни одной ступеньки. Из описанного плана видно, что три здания, которые включали в себя театр, редутные залы и библиотеку, были соединены между собой и создавали три части. Четвертым был зимний сад, разделенный на климатические зоны, – там всегда цвели цветы. Посередине, в приподнятой части, находились растения, которые более других требовали тепла. Отдельный участок был предназначен для ранних овощей. Это здание было соединено с другим, больших размеров, в котором располагался отдел геометрии и разные хозяйственные учреждения…».
«Тяжело себе представить размер этих зданий, – заканчивал свои воспоминания Станислав Понятовский. – В 1830 году, когда пишутся эти строки, они наверняка частично либо полностью превратились в руины». Племянник короля ошибался…