Четыре года

Вот она передо мной, стопка писем, пожелтевших от времени. Первые – из военного училища в Могилеве, куда в 1939 году поступил 18-летний Иван Мартыненко. Это письма обыкновенного молодого человека, получившего возможность приобрести профессию, о которой он мечтал. Однако чем ближе к лету 41-го года, тем тревожнее становятся интонации.
1 июня 1940 года.
«Живу отлично. Здоровье и самочувствие отличные. Успехи в учебе неплохие. Сегодня нашлось немного свободного времени, вот и пишу вам письмо, но очень спешу. У нас идет упорная и настойчивая работа, ибо лагерный период для нас является самым ответственным. Много приходится работать над собой. Командир наш дает уже мне задания проводить с курсантами занятия. Получается. В скором будущем будет из меня командир».
14 июня 1941 года.
«Здравствуйте, дорогие родные!
В первых строках моего маленького письмеца разрешите поделиться мне с вами своею радостью!
То, о чем я мечтал, свершилось. Я получил воинское звание лейтенанта и иду служить своей Великой Родине. Если понадобится, я буду драться с врагами до последней капли крови. Я отдам все свои силы и знания на воспитание бойцов – доблестных бойцов и защитников своей Родины».
Предчувствие войны было тогда в разной степени у всех, по-видимому. Особенно остро чувствовали ее приближение кадровые военные. И не напрасно. 22 июня началась эта четырехлетняя эпопея героического подвига советского народа.
9 июля 1941 года.
«Спешу сообщить, что я жив и здоров, влился в новую командирскую семью и со всей своей силой и энергией взялся за работу. Воспитываю людей для предстоящей схватки с людоедами-гитлеровцами. Люди из нового ополчения. Работы очень много, а сроки сжатые».
А далее идут письма с фронта. Очень короткие, отражающие силу духа и волю к победе всего поколения, на долю которого выпали такие испытания.
22 декабря 1942 года.
«Будьте уверены в силе нашей доблестной Красной Армии. Она в состоянии остановить, разгромить и отбросить ненавистного нам врага.
Такие удары, как на Сталинградском и Центральном фронтах, в районе Владикавказа, центрального течения Дона, с каждым днем будут расти (множиться). День освобождения нашей Родины близок, и мы обязаны сделать все, чтобы этот день приблизить».
«Катюша! Лидка! Аркаша!
Слушайтесь во всем папу и маму. Слушайте их советы и пожелания, ведите себя как дети, воспитанные партией и комсомолом, нашей Родиной. Везде и всюду помните, что вы – сыны и дочери героического белорусского народа, показавшего себя на деле в годы Гражданской войны и сейчас, в дни Великой
Отечественной. Красная Армия и все люди любят белорусский народ за его гостеприимность и преданность своей Родине. Помните генерала Доватора, Гастелло и многих других защитников нашей Родины. Это сыны белорусского народа».
Декабрь 1942 года.
Некогда было писать, война. Только в госпитале, после тяжелых ранений, да когда после госпиталя отправили гвардии лейтенанта на время в тыл учить бойцов, его письма переставали быть похожими на сводки Совинформбюро.
5 января 1943 года.
«…Я был назначен командиром ударного батальона, который должен был принять на себя основной удар и тем самым отвести его внимание на себя, дав возможность без более сильного сопротивления основным силам прорвать кольцо. На высоте стояло 5 танков, 4 пулемета, 2 фланговых и минометная батарея. Завязался жестокий ночной бой нашей пехоты с танками, пулеметами и минометами противника. Огнем наших зажигательных бутылок мы подожгли 2 танка. Остальные попятились назад, увлекая за собой нашу пехоту. Пулей из танка мне разбило каску, оборвало волосы на голове и немного обожгло. Были потери: убитые и раненые. Видя, что танки начинают уходить, мы стали преследовать отходящего противника. В это время по нам ударила батарея шестиствольных минометов (Ванюшей называют его наши бойцы). Я упал на землю, ожидая разрывов. Они последовали тотчас же. Осколком меня ранило в мякоть левого бедра. Я был ранен, но ходить мог. Основные наши силы уже вышли и ввязались в бой с более крупными силами, и нам пришлось биться каждому за себя. Противнику подоспели в помощь еще четыре танка, и моя пехота откатилась назад. Потом, разбившись на мелкие группы, мы незаметно, где с боями, а где и так, прошли первую линию окружения немецкими войсками. Это было в сентябре 1941 года. Такова история моего первого ранения. Пока мы выходили, рана у меня затянулась, и в госпиталь я не поехал».
10 апреля 1943 года.
«В июле 1942 года нашу часть отправили на защиту города Сталинграда. Противник, прорвав на одном участке нашу оборону, с большим количеством танков двигался к городу. По приказу перешли в наступление и потеснили его. Собрав силы, противник приостановил нас. Мы заняли оборону. Перед нашим передним краем, метрах в восьмистах, проходила железная дорога, которой мы должны были овладеть. Получив приказ, мы опять пошли в наступление. Дорога была крепко укреплена противотанковыми средствами и огнем пехотного оружия. Наши танки пытались ударом в лоб снять огневые точки противника, но это не удалось. Потребовался другой маневр. Часть бойцов была направлена в обход его фланга, а незначительная часть – в лоб. Наша пехота под прикрытием брони танков пошла в наступление. Мы с политруком и двумя связными взялись за танк и под прикрытием его брони продвигались вперед. Пули свистят вокруг, воют мины, рвутся бомбы и снаряды. Несколько танков, в том числе и мой, были подбиты. Остальные остановились и начали вести огонь с места. До железной дороги оставалось не более девяноста метров. Снайперы открыли огонь по пехоте за танками. Первым был убит мой связной, которому пуля попала прямо в голову. Вторым был ранен политрук. Третьим – второй связной. Я вытащил из-под убитого связного лопату и начал рыть окоп. Работал усердно, и что-то меня толкнуло посмотреть в сторону: я увидел след летящей прямо мне в голову пули, приподнялся на коленях и отклонился вправо. Пуля обожгла мне грудь, и я упал на землю. Стонал и ждал конца своего. Только вечером мои товарищи сделали мне перевязку, напоили спиртом (чтобы я не чувствовал боли) и отправили в тыл в госпиталь».
А потом – опять фронт. Бои. И письма родным.
17 ноября 1943 года.
«Я опять уже на фронте. Бью фашистскую нечисть. Скоро буду на своей родной земле. Недалеко и тот час, когда наш Брагин будет освобожден».
24 ноября 1943 года.
«Нахожусь на рубеже атаки. Через 15 минут атакуем одну деревню. Вот в это время я и пишу вам это маленькое письмо трофейной ручкой, чернилами и на его же (убитого гитлеровца) бумаге, захваченной вчера в бою».
13 января 1944 года.
«Я жив и здоров. Скоро опять пойду в бой. За прошедшие бои дважды представлялся к правительственным наградам, но пока еще не получил. Я горжусь тем, что воюю за нашу Советскую Родину».
16 января 1944 года.
«Вчера получил письмо из Брагина от N. Пишет, что половины Брагина нет – сожжена. В том числе школа средняя, клуб, РККП(Б) и райисполком… Нахожусь на старом месте (место движется каждый день на запад). Здоров. На днях опять пойду в бой и обещаю до последней капли крови мстить немцам за мой Брагин».
23 февраля 1944 года.
«Родные! Не ругайте за молчание. Времени очень мало. Нахожусь в ожесточенных боях с немецкими извергами. Враг отчаянно сопротивляется, но ударов советской гвардии не выдерживает и, неся огромные потери, катится на запад».
20 июня 1944 года.
«Ожидаем того, о чем заговорит вся печать. Следите за газетами. Битва будет решающая, она решит исход войны в нашу сторону бесповоротно».
15 июля 1944 года.
«Это письмо я пишу уже вам с чужой стороны, да к тому ж под вой мин и снарядов, жужжание пуль. Противник катится на запад, но заслоны его оказывают сопротивление на некоторых направлениях, боясь окружения».
1 августа 1944 года.
«Сегодня был опять в бою и меня легко ранило осколком в правую лопатку. Осколок сидит в мякоти, остановился у кости. Рука работает прекрасно, но немножко больновато. Остался в строю… Противник скоро будет в кипящем котле. Смотрите по карте. Это дело наших рук».
16 августа 1944 года.
«Вышел из боя, но ненадолго. Жив и здоров, рана заживает. Осколок вытащили. Группировку нужно столкнуть в море, тогда и об отдыхе можно будет подумать».
18 августа 1944 года.
«Скорее бы пришел этот день, которого так ждет весь народ и армия. Я вам писал, на каком ответственном участке я сейчас нахожусь. Именно этот участок и победа в нашу пользу должны решить исход войны. Несколько десятков вражеских дивизий толпятся сейчас у моря и ищут выход из этого котла. Но выход для них один – плен или ловить карасей в Рижском заливе. Посмотрите еще раз на карту, и вы увидите в самом уголке этого клина и мое место».

Последнее письмо было от 18 ноября 1944 года. 24 ноября 1944 года гвардии старший лейтенант Мартыненко Иван Данилович погиб. В 23-й день своего рождения, от пули фашистского снайпера по дороге в штаб.

Воевала вся семья
Мою семью, как большинство белорусских семей, война не обошла стороной. Дед по отцу, Воробьев Ульян Игнатьевич, несмотря на возраст, воевал на фронте. Отец мой, Воробьев Иван Ульянович, был политруком партизанского отряда имени Ватутина бригады имени Суворова и редактором боевого листка отряда. Отец мамы, Мартыненко Данила Иванович, был секретарем Свирского подпольного райкома партии, а его старший сын, Мартыненко Иван Данилович, воевал на белорусском фронте.