Воздух Городницы

Наверняка читатели помнят известное средневековое изречение: «Воздух города делает человека свободным». И хотя время, о котором пойдет речь, уже не было средневековьем, да и сама Городница, которая с 1766 года де-факто вошла в состав Гродно, являлась скорей его альтер эго, чем продолжением старого города, ее воздух – в прямом и переносном смысле – оставался иным... 

Вот как в середине XIX века замечал об этом П.Бобровский, описывая старые городские кварталы: «За исключением Замковой, Доминиканской и Роскошской улиц, которые довольно правильны, благовидны и обстроены хорошими зданиями, все прочие кривы, узки и тесно застроены безобразными домами или правильнее лачужками. В некоторых местах… дома расположены… до того беспорядочно, что улиц почти вовсе нет, не говоря уже о площядях, садах и огородах, так много содействующих украшению города… Невзирая на возвышенное местоположение города, несмотря на освежения города рекою Неманом и речкою Городничанкою, несмотря даже на всю заботливость местного начальства и полиции, воздух в городе кажется довольно стесненным и тяжелым, чего, впрочем, нельзя сказать о части города, расположенной за Городничанским оврагом, где, при свободном помещении домов, атмосфера освежается изобилием зелени в обширных садах, служащих приятным развлечением в летнее время. Воздух на Городнице постоянно чист, свеж и здоров…»
Таким он был всегда – воздухом, полным если не свободой, так новыми идеями.
 
Еще одна школа…
Ежи Выбицкий, один из поклонников реформаторской деятельности Антония Тизенгауза, много лет спустя писал: «…Видя, что Литва стоит нетронутой, лишенной каких-либо фабрик и других трудов рук чловеческих… что переправы и дороги были закрыты пущей либо болотами и багнами залиты… что искусство измерения земли здесь было неизвестно… решил он это изменить, как это и полагается в век цивилизации!»
Конечно, всего перечисленного подскарбий достиг не сам. Юзеф Маркевич, как пишет о нем Малгожата Мороз, в официальных документах значился в качестве «геометра Его Королевского величества» и коморника Виленского воеводства. Его деятельность совпала с серьезной реформой всей системы мер, которая проходила в Речи Посполитой. Происходил он, скорее всего, из шляхетского литовского рода. М.Мороз вполне обоснованно полагает, что И.Маркевич закончил коллегию кафедры практической геометрии при Краковской академии.
Сотрудничество И.Маркевича с королевским подскарбием начинается в 1765 году. Как и большинство других, землемера подкупили грандиозность замыслов, возможность «промоции» – дальнейшего продвижения в карьере, ну и, кончено, высокий размер оплаты. Правда, как и многие другие из приглашенных на Гороницу мастеров, И.Маркевич «забыл» получить письменное подтверждение всем этим обещаниям, другими словами – составить отдельный договор с Тизенгаузом… Очень скоро виленский коморник назовет свою новую работу «ярмом бесконечных обязанностей»! Одним из его непосредственных занятий стала организация и руководство школой землемеров. Близкий друг подскарбия А.Тизенгауза ксендз М.Богуш заметил, что «начать свои преобразования он собирался с того, с чего любой рачительный хозяин начинать должен – с проведения измерения. Но чтобы осуществить в полной мере свои грандиозные планы и рассчитать все обширные земли экономии, ему потребовалась бы несколько десятков землемеров. Что же тогда он делает? Основывает [в Гродно] землемерную школу, рассчитанную не несколько десятков молодых людей, передавая их в руки одного из самых лучших на то время землемеров – Маркевича».
И.Маркевич без промедления берется за работу: он одновременно осуществляет расчеты самых разнообразных планов и проектов мануфактур, мастерских и просто зданий; проводит размежевания между соседними с экономией владениями, что было почти всегда чревато спорами и выяснениями отношений с их хозяевами; по его планам возникают новые деревни и местечки. Наконец, он проектирует дороги. И снова процитируем Е.Выбицкого: «Мы ехали вновь проложенными под шнурок прямыми дорогами, где еще недавно крутые повороты и топи стояли на пути успеха и безопасности путешественника».
 
Искусство картографии
Уже в 1769 году Иосиф Маркевич создает отдельный план мануфактур на Городнице, который в оригинале носил более чем представительное название, а именно: «Карта cyrkumferencji застроенного на Городнице участка, общей площадью 19 моргов и 68 прутов, на котором расположены фабрики согласно распоряжению благородной комиссии, присланной рескриптом Его королевского величества… мною от руки начертанной, геометрически вымеренной 1769 года». Чуть позже – в 1780–83 годах – появляется еще более грандиозная работа: карта Гродно и Городницы с учетом всех земельных наделов и участков! Правда, как пишет М.Мороз, на карте, где были учтены отдельные постройки и их хозяева, отсутствовала… сама школа землемеров. Из этого можно было бы сделать два вывода – либо на это время школа уже перестала существовать, выпустив достаточное количество специалистов, либо в качестве помещения для таковой использовались здания других построек на Городнице.
На самой сложной своей карте – «Карте общей Экономии Е[го]К[оролевского]В[величества] Гродненской вместе с лесничествами …» Юзеф Маркевич в полной мере проявил свой незаурядный талант и знания. Это была невероятно подробная карта масштабом приблизительно 1 сантиметр 700 метров, планировка казенных местечек и деревень была отображена детально. Были показаны мукомольные и рудные мельницы, лесопилки (тартаки) на водяном приводе. Леса были изображены с указанием видового состава – хвойные и лиственные. На этой карте Ю. Маркевич оставил, очевидно, и свой собственный портрет. В левом нижнем углу, рядом с описанием карты, мы видим сельский пейзаж. Рядом, в тени раскидистого дерева – три фигуры в окружении геометрических инструментов: теодолита, компаса, секстанта. На дальнем плане изображена часть Городницы. Слева, очевидно, король Станислав Август, в центре, с поднятой рукой, словно указывающей куда-то вдаль, Антоний Тизенгауз, а справа и есть, видимо, Юзеф Маркевич. Рядом можно прочитать таинственную надпись на латыни: «Dulcius quies falsis», что в свободном переводе звучит как «Единственный отдых от лжи». Скорее всего, это был отголосок судебных процессов и споров, в которых ему пришлось принять участие по роду службы.
Правда, есть и другое объяснение этим словам. Дело в том, что Ю.Маркевич не получил почти ничего из обещанного А.Тизенгаузом. «Я бесплатно нес службу, тратя собственное имущество», – напишет позже геометр. «Я работал без награды и при этом решал самые сложные задачи для интересов государственной казны, не требуя ничего взамен…» – также писал он королю. На все просьбы все-таки выплатить причитающиеся суммы в ответ от А. Тизенгауза слышал: «Зачем они сейчас Вам? По крайней мере так они не пропадут, зато насобирается большой капитал…» После пятнадцати лет работы на Городнице, как написал сам Ю. Маркевич, «единственное, что я выслужил, так это нищенскую суму». Учитывая, что на момент составления карты, о которой шла речь, судьба А. Тизенгауза была почти уже решена, слова «Dulcius quies falsis», которые переводятся также как «Единственный отдых для лжеца», относятся, возможно, к самому подскарбию.